Артём Ребров - о своей карьере в "Спартаке"

Ребров: шесть лет назад закончил было с футболом

Обозреватель "Чемпионат.com" побеседовал с голкипером, который шесть лет назад хотел уйти из футбола, а в 2012-м играл в Лиге чемпионов.

К 28 годам от роду на счёту Артёма Реброва было 10 матчей в российской Премьер-Лиге. Девять из них он провёл за пять лет, проведённые в "Сатурне" "под" Антонином Кински. Ещё один – в аренде в "Томи". В промежутках были курский "Авангард", "Сатурн-2", затем – "Шинник". И — травмы, травмы, травмы…

Ровно ничто в те годы не предвещало, что в 2012 году Ребров, заняв место в воротах "Спартака" вместо сломавшего челюсть капитана Диканя, весной поможет команде занять второе, лигочемпионское место, а осенью поучаствует в единственной победе красно-белых в Лиге чемпионов – дома над "Бенфикой". А в ответном матче в Лиссабоне отразит пенальти.

Процент драматических судеб среди вратарей куда выше, чем у полевых игроков. Потому что место на поле у голкипера в команде – всего одно, универсализмом тут не возьмёшь. Ребров – человек с небанальнейшей биографией, герой одной из таких драм, по которой хоть фильм снимай.

С закольцованным сюжетом. Осень 95-го: 11-летний мальчишка – болельщик "Спартака" — в мороз идёт на свой первый в жизни матч, где любимая команда в Лиге чемпионов громит "Русенборг". Осень 2012-го: 28-летний мужчина и отец после многочисленных передряг, боли и отчаяния вдруг нежданно находит своё счастье именно в "Спартаке" — и в его составе под тот же гимн лиги обыгрывает "Бенфику".

Общаясь с этим открытым и воспитанным человеком, хочется надеяться, что это только начало. А ещё в это заставляет верить такая деталь. Закончилась более чем насыщенная двухчасовая тренировка, все потихоньку шли к гостинице – но Реброва среди них не было. В поисках голкипера, с которым мне нужно было договориться об интервью, я обнаружил, что он на дальнем конце поля решил ещё и поработать самостоятельно…

САМЫЙ ДОРОГОЙ КУРЬЕР МОСКВЫ И ВЕТЕРИНАРНЫЙ ВРАЧ

— Это правда, что несколько лет назад вы всерьёз вознамерились завязать с футболом? – с этого вопроса Реброву начинаю первую часть нашей беседы.
— Правда. Это было в 2006 году, когда у меня начались очередные проблемы с крестообразными связками. И не то что вознамерился – я закончил. Психологически было тяжело – перенёс серию операций, только вышел на поле – и опять "сломался". В 22 года.

Я перед тем как раз поехал с молодёжной сборной на товарищескую игру с Белоруссией. Александр Бородюк вызвал Хомича, меня и Криворучко. Сыграл удачно, пенальти отбил, 0:0 сыграли. Из разговора понял, что тренер на меня рассчитывает. После чего отправился с "Сатурном" на сбор в Словакию – и опять связки. Тут и накатило.

Кстати, я тогда себя перекрутил. Просто до того у меня была операция – а тут связку вновь дёрнул. Думал, опять порвал – все эти боли надоели. Но потом окажется, что всё нормально, разрыва нет…

Отец у меня трудится в области энергетики. Я пришёл к нему в кабинет чуть ли не со слезами на глазах: "Папа, не могу больше". Он ответил: "Ты не кипятись. Давай сейчас паузу возьмём. Поработай у меня, посмотришь другую жизнь. И, может, поймёшь, что спорт – он немного лучше".

Так и получилось. Два-три месяца у него поработал. Параллельно звонил гендиректор "Сатурна" Борис Жиганов, просил вернуться. Обещал, если не получится вернуться в футбол, найти мне должность в клубе. Спортивным директором там был Владимир Пильгуй – он тоже звонил. Один звонок, второй, третий. И я чувствовал, что эти звонки – не для галочки.

И в какой-то момент отец говорил: "Ну что ты мучаешься? Сначала попробуй вернуться на поле. Если не получится – в спортивной структуре клуба". И сам я это понял. Потому что где футбол – и где энергетика? По крайней мере, в моём случае. Через два-три месяца понял, что у меня "едет крыша".

— А что вы у отца делали?
— Начинал с того, что в компании, занимающейся строительством энергетических объектов, элементарно развозил документы. Был мальчиком на побегушках, можно сказать, курьером. У меня ещё друзья смеялись: "Ты, наверное, самый высокооплачиваемый курьер в Москве". Потом потихоньку начал делать какие-то сметы…

Семьи у меня тогда не было. Хорошо, что отец сильно поддерживал. Сейчас об этом вспоминаешь весело, как о каком-то приключении в жизни, а тогда было очень тяжело. Понимаешь, что такое заниматься не своим делом.

С другой стороны, я посмотрел другую сторону медали. Отец грамотно сделал, не стал меня сразу отговаривать, а сказал: "Иди, посмотри". Я должен был убедиться во всём и понять важность футбола в моей жизни, сравнив с чем-то другим. Спорт – благородное и интересное дело, и заниматься им, как выяснилось, настолько увлекательнее, чем сидеть в офисе или развозить документы…

Мне до сих пор говорят: мол, какой-то ты нефартовый – за несколько дней до московского матча с "Барселоной" травму плеча получил. Но, знаете, у каждого своя судьба, и я к этому философски отношусь. Значит, надо мои испытания, и мне их надо пройти. Да и вообще, после того, что было со мной в предыдущие годы, вне зависимости от этой травмы понимаю, какой подарок сделала мне судьба.

— Курьер в энергетической компании – это ведь не единственный поворот в вашей судьбе. Учились на ветеринара, изучали латынь, делали укол… кролику.
— Было. По образованию я ветеринарный врач. В 9-10-м классе отец, сыгравший в моей судьбе огромную роль своими точными подсказками (причём никогда мне ничего не навязывал), решил со мной поговорить. Сынок, футбол футболом, но давай решать с образованием. Я, говорит, закончил МЭИ, у меня есть выходы. Устроиться помогу, но там будешь сам ковыряться – я за тебя учиться не буду.

Но я подумал: отец у меня медалист, хорошо учился, его знают в этом институте. И тут приду я, футболист (стучит по столу), в этой сфере ничего не смыслю. Позорить фамилию отца?! Нет, пап, не моё.

Он говорит: тогда выбирай другую специальность. А у меня дед по отцовской линии – ветеринар. И пошёл в институт прикладной биотехнологии на Волгоградском проспекте. Там ещё рядом колбасный завод Микояна, а ещё на одном заводе рядом клей делают, а для этого кости перемалывают. Воняет всё время жутко, особенно в жару. 15 пешком от метро – "ароматы" невообразимые. Голова кружилась.

Первый курс отучился, потом попал в дубль "Динамо". Второй-третий курс ещё успевал ходить, четвёртый-пятый – приходилось дружить с деканом (улыбается). Да, кролику укол делал и латынь зубрил. Всё это реально было. Как ту же латынь запоминал – сейчас не понимаю, но тогда учился без дураков. Отец бездельничать не дал бы.

— Какие ещё воспоминания от этой учёбы?
— Препарировали мёртвых собак и лис. Но, главное, конечно, — это общение с людьми из другой жизненной сферы. Футболисты – интересный мир, но это одна категория людей. А там – другая компания, другой юмор. Интересно было переключаться: потренируешься, потом едешь в институт – совсем разные люди, разные эмоции. Это здорово развивало мировоззрение. До сих пор с ребятами оттуда общаемся, у нас сохранилась отличная компания.

— Завершали учёбу, уже будучи вратарем "Сатурна"?
— Да. Я мог туда ещё в 17 лет попасть, когда заканчивал спортшколу, — уже контракт предлагали. Не попал опять же из-за учёбы. "Сатурн" не "делал армию", а отец называл это обязательным условием. Говорил – никаких контрактов, если не делают военный билет. В противном случае мы спокойно поступаем в институт, а там уже по ходу дела будем смотреть. Так и вышло.

— Отец за кого болел до того, как стал вашим персональным поклонником?
— Он больше в волейбол играл, футболом особо не увлекался. Но потом уже начал жить моей жизнью. И болеет лично за меня – и за ту команду, в которой я играю.

— Где-то вы обмолвились, что отец ещё и в лечение ваше вложился. Это что за история?
— У меня ещё до "Динамо", в школе, была травма. Тоже "кресты", в 17-18 лет. Школа лечение оплачивать отказалась. Кому я, мальчишка, нужен был? Отец сказал: "Давай решать. Либо я оплачиваю лечение, либо ты заканчиваешь с футболом". Решили, что заканчивать не буду. Мама плакала: зачем это всё надо? Тем более семья тогда немного зарабатывала, и требуемая сумма в тысячу долларов в районе 2000 года была серьёзной.

— А чем он тогда занимался?
— Всё тем же – работал в сфере энергетики. Сейчас он директор ТЭЦ. Кто-то даже шутит, что это меня отец через свои энергетические связи в "Спартак" устроил. Могу похвалиться за отца – вышел из деревни, прошёл огромный путь и стал уважаемым в своей сфере человеком. Есть с кого брать пример.

"ДРУЗЬЯ СМЕЯЛИСЬ: "КАКОЙ "СПАРТАК"? КУДА ТЫ ИДЁШЬ?!"

— Если бы в момент, когда вы составляли сметы в отцовской компании, кто-нибудь сказал, что шесть лет спустя выйдете на поле в форме "Спартака" на матч Лиги чемпионов, ошалели бы?
— Не поверил бы никогда. Знаете, я читал разные истории футболистов – того же Андрея Тихонова, который два года отслужил во внутренних войсках в Сибири и ни разу не притрагивался к мячу. Думал – как такое может быть?! Но потом со мной произошло что-то подобное. Какой "Спартак"? Для меня мечтой было в "Сатурне" хоть одну игру в Премьер-Лиге провести.

— Первый матч в Премьер-Лиге вы провели в 24 года. А 11-й – в 28.
— Да, поздновато. Но для вратарей это нормально. Рыжиков тоже очень поздний – зато потом как пошло! У каждого своя судьба. Такая, как у Игоря Акинфеева, наверное, раз в 100 лет бывает – всю жизнь в одном клубе, играет с ранних лет.

— Осенью 2012-го, можно сказать, круг вашей судьбы замкнулся – от похода на победный матч Лиги чемпионов с "Русенборгом" до собственной победы в том же турнире над "Бенфикой".
— Это было событие не только для меня, но, что очень приятно, и для отца. Он был счастлив. Его друг рассказывал, что он сел на трибуне, крепко зажал в руке билет – и когда тот пытался его о чём-то спрашивать, тот все 90 минут сидел с этим билетом и ни на что не реагировал. Был весь в моей игре, перестал реагировать на внешние раздражители.

— Самого-то колотун приличный бил? Первый матч в новом сезоне – и сразу какой.
— Да, с мая не играл. Но у меня радость была ещё до игры: кто знает, когда ещё доведётся в Лиге чемпионов сыграть? Наверное, какая-то шумиха вокруг была – что сейчас будет? А я, наоборот, отключился от всего, внутри был какой-то приятный мандраж, предчувствие чего-то хорошего. Позитивные эмоции. И когда заиграл гимн Лиги, у меня почему-то на лице улыбка появилась!

— Судьба вся с её поворотами пронеслась за эти секунды – как в кино?
— Это уже после игры. Сидел, полное опустошение. Действительно как в кино – сидишь и вспоминаешь. Понятно, что нельзя рассматривать это как верхнюю точку – только как определённый этап. Но вспоминал определённые моменты и думал: вот как оно было – и вот как стало. Хорошо, что к этому всё вывело.

Заснуть после лужниковской игры с "Бенфикой" вообще не смог. Даже не ложился. Сначала с отцом пообщались, потом с друзьями, которые были на игре, посидели. Затем домой приехал, походил-побродил и в семь утра на тренировку поехал.

— А как вас в "Спартак"-то при такой биографии занесло? Ваше приглашение было неочевидным, назовём это так.
— Естественно, я не шёл с амбициями, что наверняка буду играть. Рассчитывал побороться. Понимал, что это "Спартак" — и для удачи нужно не только очень много работать, но и чтобы все звёзды сошлись. И друзья мои смеялись: "Да куда ты идёшь? Играй спокойно в "Шиннике", где ты основной вратарь и тебе доверяют. Полгода помыкаешься – и выкинут тебя".

Понимал, что приобретение такое… фифти-фифти. Но внутри свербило желание попробовать. Почему нет? Позвонил тренер вратарей "Спартака" Валерий Клеймёнов, который работал со мной в дубле "Динамо". В этот момент у красно-белых были Андрей Дикань и Коля Заболотный. Сказал, что ищет третьего вратаря. И что ничего не обещает – если хочешь, приезжай, работай, доказывай.

Согласился. Агент с "Шинником" месяца два-три потом договаривался. Слава богу, договорились. И "Спартак" за это время интереса не потерял.

— Сезон в воротах "Шинника" этому интересу помог? Или дело было всё-таки в знакомстве с Клеймёновым?
— Тут две стороны. Понятно, что по блату в футболе заиграть невозможно. С другой стороны, когда тебя знают, то могут позвать. Естественно, если бы Клеймёнов меня не знал, то не предложил бы мою кандидатуру. Но помогло и то, что был на виду в первой лиге, сыграл кое-какие приличные матчи. Иначе меня никто бы в "Спартак" не позвал. Всё взаимосвязано.

Ещё в дубле динамовском я чувствовал, что Семёныч (Клеймёнов) мне доверяет. Да, он гонял нас, но чувствовал: доверяет. Мог подойти и сказать мне правильные слова, которые мне как раз в тот момент и нужны были. Он и сейчас такой – если плохо, не будет орать, если хорошо, от счастья тоже не запрыгает. Подойдёт и на ушко что-то очень нужное шепнёт.

После того как я перешёл в "Сатурн" к тоже давно мне знакомому тренеру вратарей Сергею Бабурину, контакт с Клеймёновым остался, где-то раз в полгода созванивались.

— Верно ли, что в очень тёплых отношениях внутри спартаковской вратарской команды очень велика заслуга Клеймёнова?
— Считаю, что это в первую очередь его заслуга. Ясно, что есть селекционный отдел, но думаю, что по вратарям в первую очередь с ним советуются. Он знает людей, их характеры. А второй человек, благодаря которому у нас такая атмосфера, — Андрюха Дикань, старший из нас.

Учитывая, что большинство матчей играл он, именно от него зависело отношение к тем, кто помладше – ко мне, Серёге Песьякову, раньше Коле Заболотному. Так вот, рядом с ним мы не чувствовали, что он недосягаемый, а мы где-то случайно, на подхвате. Наоборот, он всячески давал понять, что мы с ним на равных. И нам это здорово помогло.

— Прочитал в одном вашем интервью сильную фразу: "Хороший вратарь не может быть плохим человеком". Почему?
— Потому что ты на последнем рубеже. Иногда надо просто войти в раздевалку и сказать партнёрам: "Ребята, я нас… л". Это тоже надо уметь признать. Плохой человек будет прятаться за спины и не сможет взять ответственность на себя. А вставая в ворота, ты берёшь на себя ответственность за всю команду.

— Тогда партнёры и лично за вас биться будут?
— Они должны чувствовать, что ты их не подведёшь. Не в том смысле, что не ошибёшься, – это случиться может с каждым. А в человеческом плане – что не будешь скидывать вину на защитников, хавбеков. Может, я не прав, но вратари – плохие люди мне не попадались. Не видел такого.

— Клеймёнов говорит, что вы ещё в динамовском дубле никогда за спины не прятались, открыто высказываясь обо всём, что считали нужным.
— У меня всегда есть на всё своё мнение. Но высказываю его не всегда, а если спросят.

В ТЕАТР С ДИКАНЯМИ

— Вообще, если честно, трудновато представить, как два вратаря-конкурента могут так дружить, как вы с Диканем, да ещё и семьями.
— Это от людей всё зависит. Тот же Клеймёнов с детства мне объяснял: место – да, оно одно. Тем более в таких командах, как "Спартак", где за моей спиной уже такая очередь выстроилась! Но надо к этому спокойно относиться. Мы же один хлеб едим – и если будем как собаки…

У нас нет делёжки этого хлеба. Спокойно работаем, поддерживаем друг друга. Сегодня ты играешь – значит, я за тебя буду переживать. И знаю, что если завтра сыграю я – остальные двое будут болеть за меня, а не гадости за спиной говорить. И, напротив, будут пресекать, если от кого-то из команды что-то такое услышит.

— Клеймёнов и говорит, что просто подобрались порядочные ребята, которых родители так воспитали. И которые лишены чувства чёрной зависти.
— Не могу это чем-то объяснить. Оно само собой, внутри нас. У меня ведь и в "Сатурне" то же самое было. Да никогда таких проблем не было.

С Кински дружили. Сейчас, конечно, общаемся меньше, поскольку у него своя жизнь в Чехии. Но человек – не только профессионал как вратарь, но и за пределами поля многому меня научил. Для меня стало примером, как он к своей семье относился. Я тогда был помоложе, собственной семьи ещё не было. И наблюдал, как он к детям, к жене относится. До того как-то о своём будущем в этом смысле не задумывался – а тут понял, как хочу. Не то чтобы подражать, но внутри возникло стремление так же относиться к своим детям.

Ну и в футбольных моментах – рассказывал, как нужно готовиться дополнительно. Как вообще относиться к футболу. Когда мне говорили – что ты сидишь в "Сатурне", можешь спокойно в первой лиге играть! – кое-каких вещей они не понимали. Два года "под ним" посидел, и даже люди со стороны говорили, что я рос. Потому что слушал его и учился. Расти можно, не обязательно играя.

— А чему у Диканя учитесь?
— Опять же, в первую очередь – человеческим качествам. Отсутствию вот этой границы между собой как основным вратарём и дублёрами. Когда он получил тяжелую травму в игре с "Зенитом", не объяснял всем, как трудно команде без него придётся, а наоборот, сказал: "Да успокойтесь – Ребров и Заболотный решат проблему". Так же и перед "Бенфикой": "Всё нормально, брат. Всё будет хорошо!"

Трудолюбию, конечно. Никогда не увидишь, чтобы Андрюха во время упражнений попросил паузу или начал сачковать, хотя по возрасту и заслугам вполне мог бы это сделать.

Для меня в жизни большое значение имеет первая встреча, первое впечатление. Когда ты смотришь человеку в глаза, жмёшь ему руку – сразу возникает чувство, сложатся у тебя с ним отношения или нет. Когда познакомились с Андреем, сразу увидел: этот человек открыт для тебя, он не смотрит исподлобья, не ставит себя выше. То же самое, когда Песьяков приехал – такой же открытый. Первое впечатление меня очень редко подводит. С Андреем и Серегой так и получилось.

— Вне футбола вы с тем же Диканем в Москве часто пересекаетесь?
— В театр выбрались разочек. На Артура Смольянинова и Михаила Ефремова. Сумасшедший спектакль! Дикань, как я потом понял, дружит со Смольяниновым, а они оба с Ефремовым – спартаковские болельщики. Ещё позже выяснилось, что мой детский тренер – дядя Смольянинова! Вот как всё в жизни переплетается.

Несколько раз ещё с Диканями покушали… Ну, раз в два месяца встречаться получается. Более частому общению мешают дела, причём у всех – моя жена, например, работает. И пробки: он живёт в Сокольниках, я – в Красногорске.

— Где жена трудится?
— У неё сейчас бизнес, небольшой магазинчик одежды. Она с 19 лет работает – и страхованием занималась, и менеджером по продажам обоев-фресок по всей России была. Её отпускать не хотели! Когда мы познакомились – я из Томска тогда приехал, – получалось так: у меня выходные, она работает. И наоборот. Сказал: нет, всё, иначе мы с тобой быстро разбежимся.
А сейчас вновь работать пошла, и я её понимаю. Долго без дела сидеть не в состоянии. Когда ребёнок родился, через пару лет сказала: всё, больше не могу. А я и не считаю, что женщина должна быть постоянно на кухне у плиты – так она деградирует…

Автор: "Чемпионат.com"  04.02.13.

Артём Ребров – о стадионе "Спартака" и "Бенфике"

Ребров: дрался в красно-белом шарфе с фанами ЦСКА

Во 2-й части беседы с Игорем Рабинером голкипер  рассказал о драках с фанами ЦСКА, мудром Билялетдинове-старшем и "окровавленных" мячах.

ШКОЛА ПОДШИПНИКОВОГО ЗАВОДА

— Вратарём сразу решили стать? – спрашиваю Реброва.
— Обычно в ворота ставят самого большого и корявого. Это про меня. Правда, вначале я был хоть и не маленьким, но для вратаря не слишком высоким. И отец поил меня с утра яично-молочным коктейлем, о котором где-то вычитал, а потом я шёл на турник, который повесил дома. Так он года два вытягивал меня, как мне тогда казалось — мучил. А теперь думаю, что это сыграло свою роль (рост Реброва – 193 см. — Прим. "Чемпионат.com").

— Футбольным премудростям вы учились в школе ГПЗ. Как это расшифровывается?
— Государственный подшипниковый завод N 1. Футбольная школа была при заводе, на Пролетарке. Хотя жил в Строгино – родители там до сих пор. Вначале пошёл в школу "Красный Октябрь" неподалёку, в Тушино. Через полгода играли с этим ГПЗ – и они меня пригласили. Учитывая, что метро в Строгино тогда не было, часа по полтора туда ездил, убегая с последнего урока. И все детские и юношеские годы там провёл.

— Из подобных школ мало кто выбивается в серьёзные футболисты.
— Тут большая заслуга отца Динияра Билялетдинова, Рината Саяровича. Он до "Локомотива" в школе ГПЗ и работал. Сыновей же у него двое – помимо Динияра, который 85-го года, ещё Марат, 84-го, мой ровесник. Но Динияр тоже играл за нас. Отец, у которого были предложения поработать тренером во второй лиге, свою карьеру на тот момент "зарубил" — чтобы дети были рядом.

Он не ограничивался одними тренировками. В выпускной год Ринат Саярович говорил: "Ребята, главное вам сейчас – поступить в институты. Потому что из вас два-три человека могут куда-то выбиться, остальные с футболом закончат". Он нас отпускал с тренировок, чтобы мы ходили на подготовительные курсы.

Они общались с моим отцом, он подсказывал ему, как лучше действовать. В общем, звёзды сошлись, что мне такой тренер в ДЮСШ достался. Наш футбольный отец. Иногда видимся, дачи у нас недалеко. И с Динияром оба знаем, что мы люди, которые могут друг на друга рассчитывать. Не то чтобы постоянно общались: у него своя компания, у меня своя. Но если что-то очень нужно, позвонить можем в любое время дня и ночи.

— Вратарь должен обладать очень устойчивой нервной системой. У вас она всегда была такой?
— Родители рассказывают, что спорт меня исправил. Потому что в детстве я был нытиком, когда в школе ставили двойки — плакал. Но когда стал заниматься спортом, научился своё время распределять – и психологическая устойчивость появилась. К этому надо прийти. Мне кажется, только у Акинфеева железная психология с раннего возраста. Другим же, в том числе мне, надо сделать свои ошибки, перенести неудачи, чтобы психология устоялась.

А дома… Года три назад мог кричать, с женой ругаться. Сейчас же, чтобы меня вывести из себя, нужно сделать что-то невероятное. Жена говорит, что это в принципе невозможно. Почему? Работа – она ведь переносится на дом. Ты учишься себя контролировать. Сам этого не осознаёшь, а потом понимаешь: раньше в какой-нибудь момент на дороге или в ресторане вспыхнул бы, как спичка, теперь же сидишь спокойно и не реагируешь.

— Клеймёнов ещё по дублю "Динамо" говорил, что грубость от вас услышать было невозможно. Не говоря уже о том, что сейчас.
— Кто-то говорит, что я слишком мягкий. Но не считаю, что если на поле вратарь кричит, то он должен это делать и в жизни. Меня не так воспитывали. Не стараюсь быть добрым для кого-то – я таков сам по себе. Не люблю конфликты, разговоры на повышенных тонах. Впрочем, когда встаю в ворота, меняюсь. На поле никого жалеть не буду. Хотя и специально бить – тоже.

— Слово "паника" вам как вратарю знакомо?
— Не могу вспомнить, чтобы когда-то хватался за голову: "Что же делать?!" Да и отец всегда учил. Смотришь какой-то футбол, вратарь пропускает нелепый мяч, валится на землю, плачет. И объяснял: "Это некрасиво". Потом можешь прийти домой – и рыдай себе в подушку сколько хочешь. А тут на тебя, в зависимости от уровня, смотрят деревня, город, целая страна. И ты не можешь себя так вести.

Пример для подражания – Чех. Ошибся на выходе в матче с Турцией на Евро-2008, мяч выронил. Они проиграли. Через пять минут его показали – он снял свой шлем, со спокойным лицом даёт интервью. Понятно, что у него на душе – кошмар. Но люди смотрят на него и понимают, что психологически он – сильный. Хотя вполне допускаю, что в раздевалке или дома он потом и рыдал.

— Вы говорили, что вашим любимым вратарём был Александр Филимонов. 9 октября 1999 года он им быть не перестал?
— Нет. Наоборот, я ему сочувствовал. Может, на прежний уровень он больше и не вышел – но продолжал играть, ещё два раза чемпионом России стал. Показал себя как мужчина. Что тяжело, когда на тебя вся страна пальцем показывает – в какой магазин ты бы ни зашёл.

— Глядя на то, как его все закапывают заживо, не задумывались о риске, которая несёт в себе ваша футбольная специализация?
— Да я это сразу понял. Ещё когда в детстве стоишь в воротах с мужиками, пропускаешь что-то лёгкое – и хватаешь пендаль от старшего. Тут сразу всё поймёшь. Но никогда такого не было, чтобы я боялся ответственности. Даже не задумывался об этом нисколечки. Такая позиция.

— Штанги тогда уже целовать начали?
— Со временем пришло. Даже не знаю, откуда взялось – спонтанно вышло.

"СТАДИОН ВЫБРАЛИ В ПРАВИЛЬНОМ, СПАРТАКОВСКОМ МЕСТЕ!"

— Когда и почему за "Спартак" болеть начали?
— На тот матч с "Русенборгом" в 95-м пошёл за компанию. Как и в футбольную школу, кстати – у меня всегда так происходило. Многие ребята ходили в спартаковских шарфах: север Москвы, в том числе Строгино, – он традиционно за "Спартак".

— То есть в правильном месте стадион выбрали?
— Да, абсолютно. Мне друзья рассказывают, что в окрестных школах клуб начинает работать. И мне это вдвойне приятно, потому что это мой район, и я знаю, что он – спартаковский. С цеэсковцами пару раз дрались компанией на компанию. Так с 95-го у меня и пошло. Да и первое впечатление – крупная победа в Лиге чемпионов – не могло не сказаться.

Впрочем, всё это было до того времени, пока не попал в дубль "Динамо". Тут уже начал воспринимать футбол как работу, хотя какие-то подколки со стороны ребят были. На матчи "Спартака" лет в 17 ходить перестал, поскольку с профессиональной точки зрения интереснее было рассматривать всё в деталях, чего на стадионе не увидишь.

— А как вы после школы ГПЗ попали в дубль "Динамо"? Билялетдинов-старший поспособствовал?
— Нет, там своя история. Мои родители родом из деревни Гагаринского района Смоленской области. Сосед у нас – фээсбэшник. Они с отцом общались-общались, и вдруг он сказал: "Слушай, а я играю в футбол по выходным с Владимиром Басалаевым (бывшим защитником, а с 2001 года – членом совета директоров "Динамо". — Прим. "Чемпионат.com"). Давай на просмотр его устрою!"

Сначала мялся, сомневался: какое "Динамо"? Но решил, что терять нечего – надо попробовать. Два дня пробыл, потом меня к Николаю Гонтарю отвезли. Он меня погонял – и Виктор Прокопенко, царствие небесное, взял на сбор первой команды в Одессу. Так и оставили. Как же на Прокопенко приятно смотреть было! Статный, всегда хорошо одетый, юмор потрясающий…

— Потом, уже из "Сатурна", вам приходилось уходить и в курский "Авангард", и в "Сатурн-2". Не думали – зачем всё это?
— В Курск поехал в 2007 году, как раз после всех этих операций. Восстановился – но в "Сатурне" были Кински, Ботвиньев, а Гаджиев ещё и Макарова взял. Честно сказали: тебе здесь делать нечего, поезжай в аренду. Хорошее время было – играл. Пусть команда и вылетела из первого дивизиона. Плюс – с Горлуковичем познакомился. Своеобразная манера общения – но я люблю таких открытых людей. В лицо мог высказать много, но, главное, за спиной не "грязнил". Настоящий мужик.

А в "Сатурн-2" пошёл, как раз когда Жиганов с Пильгуем уговорили возобновить карьеру. Давай, говорят, попробуешь – получится, останешься в футболе, нет – найдём должность в клубе. Полгода там отыграл, потом Клеймёнов позвонил: "В Томске нужен вратарь. Поедешь?" Его уважают в профессиональной среде, звонят, просят найти. Как не поехать – из второй-то лиги? Пусть и на вторых-третьих ролях, зато с возможностью вернуться в большой футбол.

— В 2010 году у вас был ещё один непростой эпизод. Кински получил травму, вы вышли на игру с "Зенитом" — и красную карточку схлопотали.
— После травмы это был ещё один момент, когда было больно. Вроде чувствовал, что уже готов заменять Кински. Выхожу с "Зенитом", хорошо начинаю в моменте-другом, и вдруг – удаляют. Люди поддерживали, но было какое-то внутреннее ощущение: "Ну вот опять..." Опять какая-то неприятность с тобой получается.

На замену вместо полевого игрока тогда вышел Виталик Чилюшкин, отыграл здорово – и на какое-то время играть стал он. Естественно, было тяжело, но сейчас понимаю, что Андрей Гордеев всё сделал правильно.

— Как перебороли своё состояние на сей раз?
— У меня уже была семья, ребёнок. Понимал, что сейчас-то раскисать совсем нельзя, потому что на мне уже своя семья. Через пару дней общения с родными отошёл. А через какое-то время у Кински опять проблемы со спиной прямо на разминке случились, и теперь в ворота поставили уже меня. Неплохой был период – четыре победы из пяти, три "сухаря"…

— Почему, кстати, сына решили Платоном назвать?
— Ха. Первый фильм, на который пошли с женой, назывался "Платон". И в шутку сказали, что, если поженимся, то назовём так сына. Время пришло — и вот…

— Вернёмся, впрочем, к футболу. Развал "Сатурна" стал очередным ударом?
— Да, но скорее в плане не собственных амбиций – я понимал, что здоров и предложения есть (звали и в клубы нижней половины Премьер-Лиги, но пошёл к Александру Побегалову в "Шинник" — при маленьком ребёнке не хотелось из Москвы далеко уезжать). Или в плане денег – кому-то остались должны очень много, но не в моём случае. А потому что наш "Сатурн" был семьёй, и потерять её было очень жаль.

В "Шиннике" и с Побегаловым, и со сменившим его Юрием Газзаевым сложились хорошие отношения. Играл у них постоянно. А потом вдруг – "Спартак"…

"ПОСЛЕ "БЕНФИКИ" КАРПИН ПОХЛОПАЛ ПО ПЛЕЧУ: "НУ ЧТО, ВРАТАРИШКА, НОРМАЛЬНО!"

— Когда поняли, что у вас в "Спартаке" складывается? Что через полгода, как выражались ваши друзья, не выгонят?
— Такой момент был уже в прошлом году, после игры с "Анжи". К тому времени Андрюха уже получил травму, и если первые два матча, у "Кубани" и "Рубина", мы по 2:0 выиграли, то от Махачкалы дома получили – 0:3.

— При том что праздновался юбилей клуба и в перерыве был парад ветеранов.
— Я сыграл там не очень хорошо – не то чтобы катастрофически, но одну "плюшку" приличную дал. В этот момент почувствовал, во-первых, поддержку команды. А во-вторых, Карпина. Не было такого: мол, три пропустил, да ещё в такой день – что это вообще за вратарь? Наоборот, почувствовал, что мне доверяют. Это и был такой переломный для меня момент.

В воротах остался, и, обыграв в конце сезона "Зенит" и "Локомотив", стали вторыми. А если бы Карпин тогда психанул – всё сложилось бы по-другому. Это был не шанс на одну-две игры, а доверие. Готовлюсь к матчам всегда одинаково. Выхожу и думаю: сегодня играю я. А кто будет играть завтра – завтра и узнаем.

— А в какой момент почувствовали, что вы уже не третий вратарь?
— Для меня это не имеет значения. Даже когда при Эмери Дикань получил травму и в ворота встал Песьяков, а потом травмировался и он, начались разговоры: "Что же будет, третий вратарь будет играть!" Мне не важно – первый, второй, третий.

— Все три спартаковских вратаря сыграли по два матча Лиги чемпионов, причём против одних и тех же соперников: вы – "Бенфики", Дикань – "Барселоны", Песьяков – "Селтика". Насколько легко для психики голкиперов осознавать, что на любую игру может выйти любой из вас, причем даже не двоих, а троих?
— У каждого из нас есть амбиции, каждый хочет быть первым. Но есть интересы команды. Надо понимать: место одно. И если ты сейчас начнёшь по этому поводу пыхтеть, то внесёшь дисбаланс в коллектив. Мы должны быть сильными людьми, которые способны наступить на горло собственной песне и жить интересами команды. Все зависит от человека, его воспитания.

— Днями разговаривал с Кириллом Комбаровым, и на вопрос, кто помимо брата является для него самыми авторитетными людьми в "Спартаке", назвал двух вратарей – Диканя и вас. Добавив, что Ребров – серьёзный человек. По-настоящему серьёзный. То есть вхождение в столичный коллектив после клубов средней руки не составило никаких проблем?
— Во-первых, приятно такое слышать. Никогда не пытался быть не самим собой, а кем-то другим, под кого-то подстраиваться. И, придя в "Спартак", не почувствовал, что на меня здесь что-то давит. Начиная с того момента, когда подписывал контракт с Валерием Карпиным, а потом начал общаться с Андреем Тихоновым. Это же легенды моего детства! Думал, это будет меня сковывать. Но нет – передо мной оказались обычные люди, которые со мной, мальчишкой по сравнению с ними, нормально общались.

То же и в команде. Пришел в неё как домой. Естественно, нужно было какое-то время, чтобы притереться к людям. Но быстро почувствовал, что и вратарский коллектив, и защитники – за меня. Бьются, пластаются. Когда провёл три сухих матча подряд, моей заслуги в том было немного – до меня считаные мячи долетели, и те, как мы выражаемся, окровавленные. Это же заслуга защитников, которые могли стоять и смотреть, как тебе забивают! А они "катились", накрывали соперников.

— Но при этом существует общепринятое мнение, что защита у "Спартака" — проходной двор, и голов команда действительно пропускает много.
— Мы тут то ли с Беляшом, то ли с Комбаровыми смотрели статистику: забитых много, пропущенных много. Но если убрать 10 мячей за два матча от "Зенита" и "Динамо", то картина сразу другой становится.

— А жёсткое разделение в "Спартаке" на русских и иностранцев – это миф или нет?
— Миф. Конечно, у ребят свой менталитет, у нас – чуть другой, чего-то можем не понимать. Но главное – нет агрессии. За обеденным столом мы сидим с Диканем, напротив нас – Кариока с Ари, слева Боккетти и справа Чельстрём. И можем с ними какими-то шутками перекинуться. Естественно, языковой барьер. Полегче общаться с Кимом, Макгиди, Сухи – они, а также Ари, по-русски немножко говорят, плюс по-английски.

— С Карпиным общаетесь часто?
— В чисто вратарскую работу он не вмешивается. Но может подойти с какой-нибудь ненавязчивой шуткой, спросить, как дела, как семья. Понимаешь, что человек помнит о тебе. Мне этого достаточно.

После матча с "Бенфикой" в раздевалку Леонид Федун зашёл – первый раз я его вживую увидел. А Георгич увидел меня и по плечу похлопал: "Ну что, вратаришка, нормально!" После такого сразу заулыбаешься. Опять же – мне в нём открытость нравится.

НЕСЧАСТЛИВАЯ "ВОЛГА" И УПУЩЕННАЯ "БАРСЕЛОНА"

— Жизнь порой – штука жестокая. Вышло так, что первый шанс в "Спартаке" у вас появился, когда тяжелейшую травму в столкновении с Кержаковым получил ваш друг Дикань...
— К своему выходу относился спокойно, а вот за Андрея переживал. Помню, как на его лицо посмотрел вблизи. Но, честно, не думал, что у него такой страшный перелом. В больницу потом, конечно, приезжал…

— С нового сезона Дикань станет легионером. Готовы стать после этого первым вратарем?
— Если мы находимся в этой команде, каждый из нас должен понимать, что в любой момент может стать как первым, так и третьим. А по поводу лимита у меня мнение такое: неправильно, когда не мастерство, а паспорт решают, кому играть. Выходить на поле должен тот, кто сильнее. Но не мне такие вопросы решать. Моё дело – доказывать всё на поле.

— Обидно было вновь сесть на лавку после того, как путёвка в Лигу чемпионов прошлой весной была добыта именно с вами?
— Это как раз к разговору о своих амбициях, на которые порой надо наступить. И продолжать работать. Естественно, внутри есть мысли о том, что хочется играть. Но если выбрали другого – поддерживай его, причём от чистого сердца, и работай. В жизни как-то всегда так поворачивается, что если ты достоин, если заслуживаешь своей работой, то свой шанс получишь. И с "Бенфикой" он мне предоставился.

— Этот матч — пока лучший момент в карьере? Или всё-таки завоевание серебра и путёвки в Лигу чемпионов?
— Концовка сезона хороша достигнутым результатом. Столько эмоций было! Но не считаю, что я там как-то себя проявил. Особо не ошибался, но и особо не выручал. А вот в нынешнем сезоне чувствовал себя увереннее.

— Ещё бы: три сухих матча, да ещё и подряд, для нынешнего "Спартака" явление уникальное.
— Звёзды так сошлись. Ничего особенного там опять же не сделал.

— Обидно было "сломаться" перед самой "Барселоной" и не сыграть против Месси, Хави, Иньесты? Или, наоборот, было ощущение, что "отскочили" от неизбежного разгрома?
— Какое "отскочил"?! Конечно, ждал и хотел. Расстроился – но, опять же, жизнь у меня так складывается. Ровно ничего не идёт. Поэтому, когда шёл в Лужники, настроился, что иду как болельщик. При том что люди подходили, подбадривали. Но я уже был спокоен. Когда в жизни проходишь через испытания, становишься мудрее. Психика стабилизируется.

Я и сам не понял, как плечо тогда с "Волгой" повредил. Мяч мимо ворот вроде летел, но я решил на всякий случай прыгнуть. Небольшой дискомфорт чувствовал, потом лёд в раздевалке подержал – и всё. А ночью проснулся от того, что рука болит дико, чуть ли не до крика. Жена говорит: "Ты что такой горячий?" А я руку не могу поднять. Тут-то и подумал про "Барселону"…

— Уже и в расширенный список сборной перед матчем с США попали.
— Это аванс, и большой. Считаю, это только из-за того, что играю за "Спартак", а к "Спартаку" приковано внимание. Нескольких достаточно неплохих матчей оказалось достаточно, чтобы попасть в расширенный список национальной команды.

— Не скромничайте. Вы ведь в лиссабонском матче с "Бенфикой", например, пенальти отбили. Что в Лиге чемпионов не у каждого вратаря в стране случается.
— Это заслуга Клеймёнова. Мы перед каждой игрой проводим теоретическое занятие. И смотрели, как Кардосо 11-метровые исполняет. Семёныч сказал, что лучше его расшатать и остаться на месте, поскольку бьёт он обычно на силу, под перекладину. На автомате так и сделал, как он сказал. Получилось. А на самом деле пенальти – вообще не мой конёк. Это один из первых, который я в своей карьере отразил.

— Для вас несчастливая команда – "Волга". В матче против неё вы "сломались" перед "Барселоной", а годом ранее – уступили в серии пенальти на Кубок России.
— До того ещё с "Шинником" проиграл той же "Волге" на Кубок! А на следующей стадии – уже со "Спартаком" ей же. Отношусь к этому как к стечению обстоятельств, не более того.

В юности с одним парнем, моим хорошим другом, вместе восстанавливались после травмы крестообразной связки. Тренировались у Билялетдинова-старшего, и была пятница, 13-е. Так он сказал: "В такой день боюсь на поле выходить". Ринат Саярович посмеялся, дал ему отдохнуть. А я не задумывался, и всё было нормально. Всё зависит от того, как относишься к этому сам. Как и к жизни, к её поворотам вообще…

Автор: "Чемпионат.com"  04.02.13.

Артем Ребров: .Не люблю когда меня жалеют.

Вратарь «Спартака» Артем Ребров вернулся из Германии в Москву после операции. Футболист рассказал о своем самочувствии и поблагодарил за поддержку.

«Предстоит долгий период реабилитации и начинается он уже сегодня,лежа на этой кушетке нужно делать пока что простые упражнения!!!» - пишет Ребров на своем официальном сайте.

«Тяжелее всего в нынешней ситуации моей семье.В такие моменты понимаешь как они все мне дороги.На отце с мамой последнюю неделю лица нет,хотя стараются этого не показывать. А  вот кто вообще молодцом,так это Платон.Он сразу как увидел меня спросил: «Пап,что с ногой?!Давай я тебе ее поцелую и все пройдет.Все,поцеловал давай играть в футбол».Когда видишь такое сразу понимаешь что ради него и всех них нельзя расклеиваться и нужно вставать скорей на ноги и двигаться вперед!!!

Ну и конечно мне хочется сказать спасибо всем друзьям,моему агенту,всем болельщикам кто звонил и продолжают это делать сейчас,переживает за меня .Работникам клуба и парням из команды.Не люблю когда меня жалеют.Но понимаю что это не жалость,это Вера людей в меня.Ну и конечно самые добрые слова хочется сказать в адрес Спартака,руководства команды.Все сделано очень оперативно и в лучших условиях какие только бывают в таких случаях!!!»

Напомним, голкипер получил травму передней крестообразной связки в матче 21-го тура молодежного первенства страны против «Локомотива».

Автор: "http://artemrebrov.ru/about/" 23.04.13.