– На скалы?
– До этого не дошло. Успел прыгнуть восемнадцать раз, а потом полыхнуло в Нагорном Карабахе. 23 февраля 1987 года. Мы собирались отмечать День Советской Армии, а тут приказ: «Рота! Тревога!». Сперва думали, очередные учения, оказалось, нет, все серьезнее. Нас перекинули в Степанакерт, где уже разгорался конфликт между армянами и азербайджанцами. Потом были другие горячие точки – Агдам, Сумгаит…

– Повоевали, словом.
– Конечно, это не Афганистан и не Чечня, но на территории Советского Союза прежде подобного не происходило. Казалось диким, что люди, живущие в одной стране, стреляют друг в друга. Сравнивать-то было не с чем. Тбилиси, Баку, Душанбе, Прибалтика – все случилось позже.

– Значит, в Карабахе вы разводили противоборствующие стороны, получая и с фронта, и с тыла?
– Нас не готовили воевать на своей земле, это правда. Глубинная разведка, проще говоря диверсанты, обучена действовать на вражеской территории. Про специфику работы спецназа сейчас немало написано и снято. Раньше особисты носом землю рыли, с каждого бойца беря подписку о неразглашении, после демобилизации мы не имели права пять лет выезжать за границу, а теперь советские военные тайны в любом боевике показывают.

– Например?
– Что такое НРС знаете?

– Даже не догадываюсь.
– Нож разведчика стреляющий. Хитрая штука, в рукоятке которой есть дульное отверстие с химическим патроном, бьющим метров на двадцать. Когда-то НРС считался суперсекретной разработкой, а тут увидел его по телевизору…

УПАЛ – ОТЖАЛСЯ
– Ни разу не пожалели, что в самом начале службы танкистом не стали? Все-таки вы мишень крупная.
– А у нас мелких не было... Я гордился, что попал в элитную часть ГРУ. Кстати, мы с ребятами по традиции отмечаем два праздника: 2 августа – День ВДВ (все же носили форму десантников) и 5 ноября – День разведчика (так сказать, по профессиональной принадлежности). Но, должен сказать, многие из тех, с кем начинал в 1987-м, не выдержали испытания, из пятидесяти человек первого набора через год осталась половина, остальных перевели в другие войска. Да, сперва приходилось тяжко. Помню, после принятия присяги отправил домой свою фотографию и получил ответ от мамы: «Спасибо, сынок, что прислал снимок товарища, но хотелось бы увидеть, как ты сам выглядишь». Родного сына не узнала, настолько изменился за короткое время. Гоняли нас товарищи офицеры, правду сказать, безбожно…

Оба моих командира группы прошли Афган, один вернулся оттуда с двумя орденами Красной Звезды, а второй и вовсе стал легендарной личностью. Может, слышали про Алексея Ефентьева с позывным Гюрза? Он побывал в большинстве горячих точек бывшего Союза, боевики в Чечне давали за его голову приличную сумму в валюте, а сейчас Алексей Викторович вроде бы руководит фермерским хозяйством на Дону.

– Встречаетесь?
– Двадцать лет не виделись, с дембеля. Не сложилось… А вот с ребятами, с которыми бок о бок жил в казарме, 2 августа пересекался в Самаре.

– Почему там?
– Как ни странно, благодаря футболу. Смешная история! Два года назад судил домашний матч самарских «Крылышек». Игра закончилась, я пошел в раздевалку, когда в дверь постучал стюард и сказал, что меня спрашивает какой-то мужчина, ссылается на старое знакомство. Говорю: пропустите поближе, чтобы мог его рассмотреть. Глянул, а там стоит здоровенный мужик моего роста, но вдвое шире. Первая мысль: ну, сейчас начнется! Подаю знак: закрывайте дверь. И тут детина как заорет: «Эдик! Спецназ! Карабах!». Стал вглядываться внимательнее. Батюшки, да ведь это парень из моей роты! Оказалось, он работает стоматологом, и в тот день мирно лечил людям зубы, параллельно слушая радиорепортаж о футбольном матче «Крыльев». Вдруг объявляют: игру судит Эдуард Малый из Волгограда. Врач сообразил, о ком речь, бросил пациента с открытым ртом и незалеченным зубом, впрыгнул в машину и помчался на стадион. Так мы нашлись. Потом стали подтягиваться остальные ребята. Благо есть интернет, через который можно поддерживать связь на расстоянии.