Евгений Серафимович Ловчев – завидный жених.
Сегодня исполняется 65 лет легендарному футболисту «Спартака» 60–70-х годов Евгению Ловчеву.
Родился 29 января 1949 г.
Мастер спорта СССР международного класса. Заслуженный мастер спорта России.
Лучший футболист СССР (1972).
Карьера игрока: «Спартак» Москва (1969–1978), «Динамо» Москва (1979--1980), «Крылья Советов» (1980).
За сборную СССР провел 52 матча, забил 1 гол. В олимпийской сборной СССР -- 6 матчей.
Достижения: бронзовый призер ОИ-1972, чемпион СССР (1969), обладатель Кубка СССР (1971). Лучший футболист СССР-1972.
В качестве тренера: чемпион России по мини-футболу (2000/01), обладатель Кубка России по мини-футболу (2002).
Ловчев внес большой вклад в историю нашего клуба. Он выступал за «Спартак» с 1969 по 1978 год, становился чемпионом СССР 1969 года, выигрывал Кубок СССР 1971 года, завоевывал серебряные медали чемпионата СССР 1974 года и бронзовые награды первенства страны 1970 года. Всего за «Спартак» Ловчев провел 305 матчей и забил 36 голов, признавался лучшим футболистом Советского Союза 1972 года. Он провел 52 матча и забил 1 мяч за сборную СССР, а в составе олимпийской сборной СССР завоевал бронзовые медали мюнхенской Олимпиады.
ФК «Спартак-Москва» от всей души поздравляет Евгения Серафимовича с юбилеем и желает ему крепкого здоровья, семейного благополучия, творческих успехов и побед любимой команды.
Евгений Ловчев: Возраста не чувствую!
Сегодня обозревателю «Советского спорта» Евгению Ловчеву исполняется 65 лет. Накануне мы побывали там, где юбиляр построил дом, посадил дерево и воспитывает сына, – в Рузском районе Подмосковья.
Человек познается… в быту. В последнее время в жизни Евгения Серафимовича произошли заметные изменения. Его брак завершен. Он переехал жить в загородный дом в ста километрах от Москвы. И признается, что познает жизнь заново.
– Привыкаю к жизни обычного человека, – говорит Ловчев. – Сами посудите: во время карьеры игрока меня обслуживали администраторы, а дома – жена. Когда работал в мини-футболе, многих бытовых моментов даже не замечал – за меня все делали. Вплоть до того, что следили, не потерял ли Евгений Серафимович мобильный телефон, очки и ежедневник. Когда дом в Рузе построил, нанял, казалось, толкового помощника по хозяйству.
Но после праздников он начал все чаще исчезать. За время его отсутствия происходили разные события. То прорвет трубу, то сломается посудомоечная машина, то отвалится плитка на крыльце или заклинит дверь в подсобку. И много чего еще по мелочам. Я сам многому научился. Печку чистил, посуду мыл руками, снег на участке разгребал и даже дизельное топливо разливал по емкостям. Ну и заодно картошку с вкусной корочкой научился жарить. Все это для меня было в новинку.
– Помощник-то отыскался?
– После Нового года его не было. Вернулся на днях. Диагноз написан на лице. Пришлось расстаться.
– Влюбился в эти места, – всматривается в панораму Евгений Серафимович. – Очень красиво, свежо, тихо. Выйти после бани, вдохнуть и оглядеться на красоты – особенное удовольствие. Тут рядышком протекает Руза, через несколько километров она впадает в Москву-реку. Вася Уткин утверждает, что видит мой дом из своего окна. Только я его почему-то не вижу. Однажды в Новый год пошел прогуляться по окрестностям: вдруг летит джип навстречу, резко тормозит, из него выходит изумленный Костя Генич и спрашивает: «Серафимыч, откуда вы?». Они с Уткиным раньше здесь вместе Новый год отмечали…
– Я все чаще слышу: скайп, твиттер… Да, к этим новшествам надо привыкать, уметь пользоваться. Но пока я, честно говоря, не до конца разобрался с сенсорным телефоном, который подарил мне старший сын. СМС-сообщения научился отправлять, но сенсоров все равно боюсь, а по кнопочному телефону скучаю.
– Чем же страшен сенсорный?
– Он живет своей жизнью. Сам открывает записную книжку. Сам набирает. На днях от меня было пять звонков Гураму Аджоеву (спортивному директору «Динамо». – Прим. ред.). В три часа ночи! Пришлось удалить Аджоева из записной книжки, потому что звонки и потом продолжались сами по себе. Я-то знаю, что сплю в такое время и никого не беспокою.
…Время обедать. Тем более на свежем воздухе аппетит лихо разыгрывается. Ловчев обещает, что гость у него голодным не останется. Заглядывает в холодильник, размышляет. После чего объявляет меню: рыба на гриле и свежие овощи.
– В игроцкие годы я подпортил желудок. Изжогой страдал. А недавно организм подсказал: не надо свинину употреблять. И я от нее отказался. Может, корни какие мусульманские проявились?
– Я пытался сохранить семью, но в какой-то момент с женой состоялся решающий разговор – и мы спокойно разошлись. Случилось то, что случилось. Мы прекрасно общаемся и с сыном Колькой то и дело вместе. И взрослые дети – Катя, Женя – сюда в гости приезжают.
…Внимание! Евгений Серафимович – завидный жених. Известный, состоявшийся человек. С чувством юмора и долга. Не пьет, не курит, посещает «качалку». О ней он рассказывает с почтением.
– Полезное место. Отрабатываю жим лежа, сидя, стоя. Бег. Сбросил вес, – Ловчев довольно хлопает себя по животу. – Несколько лет назад у меня была операция на сердце. И сейчас я чувствую себя на порядок лучше, чем до операции. Вообще ощущения возрасту моему не соответствуют. Мне кажется, не выгляжу на свои годы. И по энергетике молодой. Наверное, это гены. Хоть я и поселился далеко в лесу, но уходить из активной жизни не собираюсь.
А чего хочу – так это быть востребованным, не сужать круг общения. Поэтому в свой день рождения соберу в ресторане друзей, с которыми хочу чаще встречаться. И прессы это тоже касается. Даже если три разных телеканала просят меня дать комментарий в один день, я отказывать не стану. Отказывать – это жлобство. И в «Советском спорте», и на редакционном сайте готов хоть каждый день выступать, отвечать на вопросы.
Евгений Ловчев: «Смотрю на себя играющего - ну Пеле!»
Евгений Ловчев уникален. Людей, которые одинаково виртуозно владели бы и ногами, и языком, в нашей спортивной истории единицы. Но Евгений Серафимович умудрился стать своим в журналистской среде. Он превратил свой статус эксперта в профессию и легко может переговорить любого. В юбилейном интервью хотелось порассуждать о жизни, а не о футболе.
Но в судьбе нашего героя все так перемешалось...
ПЕЛЕ – БОГ, НИКОГО РЯДОМ...
– Ваш возраст...
– Возраст? Да... Превращаюсь в похоронную команду... Хоронил Гилю Хусаинова, Валю Ивакина, Юрку Севидова... Вот Илья Цымбаларь умер...
– Но футбол же с высоты ваших лет стал интереснее? Или наоборот?
– Несколько лет назад звонит друг. Смотрю, говорит, ваш матч с «Кельном». А, Москва, 1975 год, 2:0, я два забил... Он отвечает: да нет – ответный. Конечно. Там меня сбили, я подключился вперед, Валерка Андреев забил, судья еще не засчитал гол в наши ворота. Я многое не пускаю в голову, многое забываю сразу, с компьютерами на «вы», с телефонами этими... Меня все чихвостят – ты остался в прошлом веке! Но все, что связано с футболом, помню. До минут. И чемпионат мира 70-го года, и что Пеле творил, и другие ребята... Это моя жизнь.
– Можете трезво оценить свой футбольный уровень?
– Я никогда себя не считал выдающимся. Выдающиеся – Альберт Алексеевич Шестернев, Эдуард Анатольевич Стрельцов... Я их, играя, никогда не называл Аликом или Эдиком. Они кумиры. Я – нет... Но решил пересмотреть тот матч с «Кельном». Да я – Пеле! Играл левого защитника, а мяч у меня был чаще, чем у кого-либо другого. Скорость у меня была, характер, любовь к клубу... Даже формулу вывел: мяч сам знает, кому доверять на поле, – кто умнее, правильнее, к тому и идет. Решил показать младшему сыну, а тот посмеялся. Его глазами это белые перекидывают мяч черным... А я-то смотрю глазами того времени!
– Все-таки сейчас футбол лучше?
– Я дружу с Борисом Михайловым, с Володей Петровым. Спрашиваю: почему сейчас так играют? Вы в меньшинстве гоняли шайбу друг другу, а эти сразу выкидывают. Можно же попасовать, убить время... Володя говорит – скорости другие. Но это не оправдание тому, что я сегодня вижу в футболе! Да, скорости выше. Но им же и соответствуют три человека – Широков, Кокорин и Акинфеев. Я считал себя средним футболистом. А теперь прихожу куда-то: о, легенда. Уже привык, адаптировался. Я прекрасно знаю, кто я и кто вот эти люди. Вот там бог – это Пеле, с ним не сравнится никто. Потом на облаках Беккенбауэр, Платини, Марадона... Потом мы на грешной земле. А остальные? Под землей, видимо... В современном футболе просто нет личностей. А у нас были – хоть в «Спартаке», хоть в «Пахтакоре».
– А где в нашу эпоху есть личности?
– Везде мало... Сейчас сплошной бизнес, и больше ничего. Мой старший сын со стоялся как хороший футболист в Казахстане. И вдруг он мне говорит: пап, задумываюсь все время уехать из страны. Нет сил,
все везде продается. Меня это убило... Меня в Германии в 1975 году спросили – хотели бы вы поиграть в Бундеслиге? А ведь немцы тогда – действующие чемпионы мира! Ну, говорю, кто же не мечтал играть в таком футболе... На следующий день центральная кельнская газета выходит с шапкой: «Ловчев хочет играть в Германии!». Старостин повел меня в консульство, так там пропесочили меня...
– Как песочили-то?
– Не помню... Как игра проходила помню, а этого не помню.
ГОВОРЛИВЫЕ ИЗ «СПАРТАКА»
– Если бы вашу игру в 70-е препарировал нынешний Евгений Серафимович Ловчев, острый на язык и быстрый на расправу?
– У меня было уважение. И когда тренировался с Масленкиным в Тарасовке, понимал, кто он, а кто я. Хотя был заметный уже, в сборной играл... А когда после свадьбы начался спад – он у всех бывает на второй год, Мартын Мержанов начал меня шарашить в «Футболе»! Зачем, мол, под ключаюсь к атакам, это опасно, зона оголяется. Меня это ужас как расстраивало. Николай Николаевич Озеров послушал меня и успокоил – это к голу в твои ворота приводило? Нет? Ну и все! А еще ко мне очень благосклонно относились журналисты. Да и сам я никогда не выпендривался. Если кого из журналистов, билетеров до метро довезти – всегда пожалуйста.
– У вас правильная русская речь, при том что большинство игроков с языком весьма вольно обращаются...
– Это бог дал. Я часто задумываюсь об этом, ведь я теперь этим кормлюсь и зарабатываю. Но иногда, в силу возраста, видимо, язык немного заплетается. Моя журналистская работа началась с Пятого канала, куда Гена Орлов позвал комментировать матч итальянского чемпионата. Потом были еще матчи... В «Спартаке» нас учили раскрепощенно общаться, высказывать свои мысли... Нас много говорливых оттуда – Севидов, Бубнов, Рейнгольд.
– Вы же не только играли за «Спартак», вы же не скрываете, что еще и болельщик.
– Так мы все были болельщиками своих клубов! Финансовые условия у всех были примерно одинаковые, разве что в ЦСКА и «Динамо» были доплаты за звания. И я не могу пойти тренировать ни ЦСКА , ни «Динамо». Мое имя ассоциируется со «Спартаком» – это мой дом, здесь я получал блага, квартиру...
– Подождите. Но болельщик-то как раз от клуба ничего не получает, кроме эмоций.
– Да. Но в наше время не могло быть такого, чтобы за ЦСКА играл болельщик «Спартака ». Одно к другому. И изменить никак было нельзя. В 1975-м я полетел со сборной в Цюрих. Только назначили Лобановского, команда на базе киевского «Динамо». В итоге там 10 киевлян играли и я. Я отдал пас Мунтяну, и мы выиграли. Когда мы летели обратно, я понимал, что киевляне будут меня уговаривать. Сижу, глаза закрыл, жду... Подошли, уговаривали. Я говорю – болельщики не поймут! По большому счету, я за счет тогдашнего своего поведения и сейчас живу. Любовь человеческую не измеришь ничем.
– Правда, если придешь в майке другого клуба – ее могли и порвать?
– Да нет... Мы же тренировались кто в чем... Очень дружны были в «Спартаке» – может потому, что выигрывать сразу начали. На следующий день после игры – в баню, потом ресторан «София»...
ПАЛЬТО ДЛЯ ВОРОНИНА
– Трагедия в Мюнхене-72 с захватом террористами израильской делегации вас коснулась?
– Мы в тот день играли полуфинал с поляками. Игра вечером, утром нам как раз рассказывают про теракт, говорят, что в 12 должны взорвать все. Идем в столовую в Олимпийской деревне, видим их на балконе с автоматами, в черных чулках...
– Как же вас пустили? Сейчас бы перекрыли все.
– Но они же конкретно против Израиля выступали. И потом, мы же не были напуганы всем этим, как сейчас. Уехали играть. Разминаемся. Нам говорят – игры не будет, закрылись Игры. Одеваемся. Вбегает Гранаткин (руководитель делегации, вице-президент ФИФА) – играйте, там посмотрим, что будет. Мы ведем – 1:0 после первого тайма, а потом Дейна и Шолтысик забивают два гола, и мы проигрываем. Настроение не очень хорошее. Вернулись – а там уже взлетают вертолеты. Остальное смотрели уже по телевизору, в прямом эфире. Спецслужбы должны были захватить террористов, когда те по трапу пойдут, но что-то не так пошло – и тех расстреляли, и этих...
На следующий день – закрытие Олимпиады, траурная церемония на стадионе. Но мы туда не пошли – СССР не поддерживал Израиль. Потом Игры возобновились, мы играли за третье место с ГДР , честно играли, хотя бронзу в случае ничьей и тем, и другим давали. 2:2 в основное время, а там уж мы показали друг другу – не забиваем и откатали по нулям . Народ свистел на трибунах, и потом, когда нам медали вручали, тоже...
– Известно, что спортсмены активно везли товары из-за границы. Руководство к этому с пониманием относилось?
– Мы в основном жили тогда не за счет того, что получали. Хотя я получал 500 рублей, когда зарплата у людей была 80. Поразному относились. По меркам того времени мы жили при демократии. Покупали здесь валюту по 3,50 за доллар. Везли что-то себе, женам. Потом уже стали понимать, что можно заработать – сдать шмотки в комиссионный. Потом пластинки стали возить. Но это пока не поймают. В 72-м году я стал лучшим футболистом с траны, и у меня щелкнуло: завтра возьмут с валютой, начнут полоскать мое имя. Больше не возил ничего.
– Не было соблазна?
– Нет. Однажды мне письмо передали, уверяли, что без денег, а смотрю на просвет – там доллары. Не мог отказать, отвез. А второй раз ко мне домой зашел Валерий Иванович Воронин . Я его не знал близко, а тут звонок в дверь. Воронин стоит с каким-то человеком, заходит и говорит: «Вы в Германию едете? Купишь пальто жене, такой-то размер. И мне пальто». Я взял эти деньги, повез их, привез пальто. Больше и не было ничего...
– Это воспитание или зашоренность?
– Воспитание. Мы считали, что наш строй лучший. Потом ездили, видели, как весь мир в джинсах ходит, а у нас еще их не было. «Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей».
Старостин и Бесков не любили друг друга. Бесков нехорошо относился к «Спартаку». И вот играет олимпийская сборная в Югославии. Прилетели в Белград, пошла отоварка – а что-то не так пошло и сыграли 0:0. Бесков на разборе распалился и вдруг начал: да вы, спартаковцы, рвачи, а вот у меня в «Динамо» такого никогда… И тут Николай Петрович говорит: что ты несешь? Что плохого в том, что ребята пойдут, своим женам, детям, родным купят вещи, которых нет у нас в стране? Назрел конфликт. Никита Павлович Симонян увел нас: ребята, свободны.
В тот же год у нас турне. В Германии вратарь Елизаров из «Торпедо» и Валерка Андреев идут с пакетами в гостиницу – а был закон в день игры по магази нам не ходить. У входа сидят Бесков, Старостин и Гуляев. Все, попались. Бесков говорит: «Николай Петрович, я же вам говорил. Вот так они готовятся к играм». Чапай (Старостин) встает и говорит: «Валерий, куда ходили? Что купили?» – «Часы». – «Ого! Хорошие часы! Покажи, где купил».
– Ну... Не сильно это профессионально по магазинам бегать перед матчем...
– Я скажу о профессионализме. Вадик Никонов когда-то написал: «Главным профессионалом был Ловчев». У меня ребенок родился, а мы жили в двухкомнатной квартире, так я на день раньше в Тарасовку уезжал.
Не от семьи. Готовиться, чтобы мне ничего не мешало. Мы сами были профессионалы.
БОЛЕЗНЬ ИЗ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
– Есть момент в карьере, который больно вспоминать?
– Вылет «Спартака» в первую лигу. Команда у нас слабая была, чего там. Тренеры Крутиков и Хусаинов – слабые, хотя и заметные игроки. В 1976-м было два чемпионата. В первом сначала даже в пятерке шли. Крутиков говорит – надо попасть в Кубок УЕФА. Я говорю – нам бы не вылететь. Так и вышло. Там и договаривались против нас, но если бы мы в последнем туре в Киеве не проиграли, остались бы. А мы проиграли – 1:3... Самое страшное после этого – людям в г лаза смотреть.
– Договорной матч сразу видите?
– Не всегда... Даже не знаю, есть это сейчас или нет. Иногда вижу косвенные улики. Но эта болезнь из нашего времени. У нас все друг другу были должны. Московские клубы между собой не договаривались. А так играли две ничьи в сезоне и делили очки – тогда же за победу два давали. Федерация даже количество ничьих в каждом чемпионате ограничивала... Тогда очень много этого было. И мы в этом во всем виноваты. Вот я ни разу не играл договорняк. Но я играл матчи, где игрался договорняк. А когда пришли хозяева в команды, то уже все – никому не нужно договариваться.
– Сейчас даже молодежь любит порассуждать, что «раньше лучше было»...
– А я люблю сегодняшнее время! Сейчас талантливый человек может и заработать, и судьбу свою построить. Но все равно я свое время вспоминаю. Я ведь из Крюково, того самого, из песни. В футбол маленьким начал играть с большими ребятами. К нам тренер приехал, взял меня на лыжи. А я всем занимался! Он же посоветовал футболом заняться. И ведь ездили такие вот мужики, искали, тренировали... Покойный Валерка Васильев, вспоминая своего первого тренера, говорил – хороший дядька! И не вспоминал, чему там его учили. Вот такие хорошие дядьки и были тогда социальным лифтом. А сейчас первое, что говорят детские тренеры, – как за такие деньги можно работать... Мне футбол дал возможность стать известным, мир посмотреть, квартиру в Москве...
– А что помешало семейному счастью?
– Я женился рано. Татьяна – первая любовь, старшие дети от нее. Как наши жены приходили на футбол! У них ложа была недалеко от того выхода, откуда выходят команды. Они обязательно дожидались свистка, начала игры и только потом появлялись – чтобы народ мог пообсуждать, где чья жена, кто во что одет...
Прожили мы 20 лет, потом вот случилось что-то. Видимо, со мной что-то – я же в третий раз развожусь сейчас. С детьми полный контакт, а с женами... Вот Рейнгольд с супругой 50 лет прожил! Как с ним можно прожить 50 лет? Или со мной? Мы же бешеные! Думаю, тут все зависит от мудрости женщины, от ее умения раствориться в муже, вот тогда все будет. Во времена мини-футбольного «Спартака» я брал семью на сборы. И был уверен – они со мной, я все для них делаю. А потом жена сказала: ты думаешь, нам это надо было? Ты же с командой был... Просто ты выбираешь чтото, что глав нее в жизни. А нельзя выбирать, что главнее. В какой-то момент ты взрослеешь и понимаешь: жизнь не только в футболе. А я до сих пор даже читаю только спортивные газеты!
– Но вы же пытали с ь строить новые отношения?
– Второй брак у меня был неудачный. Но с большой помпой. Было венчание, свадьба. Гостей известных куча... Под венец нас вели с коронами Славка Малежик и его жена, и на невесте загорелась фата. Все сразу сказали – плохая примета, и через полгода я попросил у церкви отмены венчания. Мне разрешили. Потом в третий раз женился, но тут, видимо, сработала разница в возрасте – все-таки 25 лет. Поначалу, пока она девчонкой была, все вроде нормально, а уже со взрослой, самодостаточной женщиной стало сложнее. Вот это в моей жизни минусы. Остальное – только плюсы! Но в 65 понимаешь, что до конца жизни остаться одному – вещь не очень хорошая... Зато я щедрый человек – все отдал женам!
– Вас не посещала мысль, что футбол не имеет на самом деле того значения, какое мы ему придаем? Ну игра, ну результат... Миллиарды людей даже не знают, что такой матч был.
– Да... Только с возрастом понимаешь, то это всего лишь игра. Как в фильме «А зори здесь тихие» – бои местного значения. Но если бы я снова попал в те футбольные ситуации, относился бы так же. В жизни все так. Разводишься с женой – думаешь, все! Конец света! А через месяц понимаешь, что ничего особенного. Я возраста не чувствую, но, когда слышу, что кто-то умер, задумываюсь. Сколько мне отведено? Это и сын чувствует – приезжать стал чаще.
Автор: "Советский спорт"
