– Зачем ворошить прошлое? Я лучше скажу о другом. У нас после этой игры было два дня выходных. До игры мы предвкушали, как будем проводить этот мини-отпуск. Так вот, Бескова эти два дня никто из футболистов не видел. Он закрылся в своем номере и вообще не выходил оттуда. Мы только в аэропорту его увидели. Чувствовалось, что для него это было настоящим ударом.
– Ваш отец всю жизнь был преданным болельщиком киевского «Динамо». Для него ваш переезд в «Спартак» стал ударом?
– Он очень огорчился. В моем родном селе Иршава этого шага поначалу не понял никто. Родители порядком натерпелись от односельчан. Было такое, что таксисты, узнавая выехавшего в район отца, отказывались его подвозить. Сущность претензий сводилась к одному – как украинец мог уехать в «Спартак», а не в киевское «Динамо»! Но затем, после того как в 1987 году мы выиграли чемпионат СССР, страсти потихоньку улеглись. Все-таки все мы жили в Советском Союзе. И их односельчанин стал чемпионом страны. Затем в селе уже стали болеть за «Спартак» и поздравлять отца с очередной победой команды. А когда мы выиграли чемпионат во второй раз, гуляло все село.
– Мирча Луческу отчитывал в «Шахтере» Дмитрия Чигринского за длинные волосы. У Олега Блохина, когда он тренировал сборную Украины, был конфликт на эту тему с Андреем Ворониным. Вас Бесков за роскошную шевелюру не ругал?
– Мне длинные волосы проблем не доставляли. Тогда ведь мода такая была. В «Спартаке» больше половины команды ходили с такими же прическами. По-моему, даже у Черенкова были длинные волосы. Один Дасаев держался. Бесков нам на это не указывал. Он мне вообще запомнился настоящим интеллигентом. Никогда не ругался и не кричал на нас. Самое страшное было, когда он молчал. Это значило, что Бесков в крайней степени разъяренности. К нему в это время нельзя было обращаться. Нередко внутри себя он страшно обижался, но виду не показывал.
– Как относились к его продолжительным теоретическим занятиям?
– Конечно, когда сидели на них по 4-5 часов, все ждали, чтобы это быстрее закончилось. Возразить ему на разборе полетов могли только Саша Бубнов да Вагиз Хидиятуллин. Но Бесков и их быстро ставил на место. Черенков? Федя никогда не вмешивался в тренерские дела – просто играл в футбол.
– У вас с Бесковым наметились разногласия после Евро-1988?
– Только потом понял, за что он на меня обиделся. Я в составе сборной СССР поехал на чемпионат Европы в Германию. Приехал оттуда с кучей впечатлений. Проще говоря, был в полном восторге – и от страны, и от европейского форума, и от выступления нашей команды. До сих пор помню, как наставник итальянцев Адзельо Винчини заходил в раздевалку сборной СССР после проигранного полуфинала. Пожал каждому из футболистов руку, а Лобановского поблагодарил за урок. Когда я вернулся, телевизионщики у меня взяли интервью. Я без задних мыслей рассказал братьям Майоровым, как мне работалось под началом большого тренера. Это задело Бескова.
– Бескова скоро в «Спартаке» сменил Романцев. Вы облегченно вздохнули?
– Причем здесь вздохи? Бесков был очень хороший стратег и тактик. Просто для «Спартака», если мы за сезон в чемпионате СССР проигрывали больше двух игр – это считалось катастрофой. В 1988 году мы проиграли пять игр и финишировали четвертыми. Бесков за это поплатился. Команда его не снимала – мы нигде не подписывались. Нас вообще никто об этом даже не спрашивал. Решение принималось наверху. Романцеву в этой ситуации страшно повезло – что Старостин в него поверил. Олег Иванович только вливался в коллектив в новом статусе – ему 35 лет было.
– Но результат-то Романцев обеспечил.
– Помню, вел он себя очень скромно, со всеми был чрезвычайно вежлив. Он просто не мешал команде. Продолжил традиции Бескова. На тренировках осталось все то же самое – вплоть до последнего упражнения. Команда была на ходу. Романцев лишь кое-что немного подкорректировал. Но уже с 1990 года у него началась серьезная тренерская работа – ушли Хидиятуллин, Бубнов, я, другие ребята. А он уже начал раскрывать Кулькова, затем Карпина, Цымбаларя. Вопросов нет – доказал, что является толковым тренером.
«В ГЕРМАНИИ ПРОСЧИТАЛСЯ С КОНТРАКТОМ»
– Почему с вашим переходом в серьезные немецкие клубы не сложилось?
– Тогда ведь агентов в СССР еще просто не было. В «Спартак» приходили запросы. Помню, меня как-то вызвал Николай Петрович. Говорит, «Эвертон» хочет арендовать вас с Кузнецовым на полгода. Я ему в ответ – мне бы в ФРГ хотелось. В итоге моим трансфером занималась фирма по продаже сырья в Германию. Только потому, что они имели доступ к немецким банкам. Вместе со «Спартаком» мы приехали в ФРГ на турнир. Немецкий агент повез меня на просмотр в «Карлсруэ», где чуть позже играли Кирьяков, Нейштетер и Шмаров. Потренировался с командой недельку. Все было почти на мази. Уперлось только в амплуа – Винер Шеффер хотел чистого нападающего.
– Руки у вас после этого не опустились?
– Тот же агент предложил съездить в Кёльн. Дескать, там найдем тебе команду. Отправился на просмотр в клуб второй бундеслиги «Фортуну». Меня захотели с руками и ногами уже после первой тренировки. Единственное, о чем жалею – что сразу подписал контракт на 3,5 года. А ведь еще рынка не знал. Когда подписывал контракт, казалось, что буду получать хорошие деньги. Особенно по сравнению с тем, что зарабатывал в «Спартаке». Но затем, когда немного поиграл, узнал зарплаты немецких футболистов и понял, что играю за копейки. Хотя, с другой стороны, стоит ли мне кивать на судьбу? Многие футболисты из СССР так и не выехали. Не доиграли до этого момента. Закончили карьеру и почти ничего не имели. Кто-то из них спивался, а кто-то всю оставшуюся жизнь мучился, так и не найдя себя за пределами зеленого поля.