- Мой первый тренер, Владимир Бобков, многих игроков вырастил - Симутенкова, Файзулина, Харина... Меня нашел в Люблино, капитаном сделал. Я ему, как себе, верил, а он ушел в другую школу, нескольких ребят с собой взял, а нас с Равилем Сабитовым "забыл". Как "неперспективных". Я в подушку плакал: та история для меня была куда трагичнее, чем момент, когда с футболом завязывал.- В этом случае без трагедий, значит, обошлось?
- Обошлось, потому что не сразу понял, что заканчивать придется. Долго верил, что смогу вернуться в футбол, доктора к худшему готовили постепенно...
- Вы уже за "Рубин" играли?
- Да, а травму получил на израильском сборе. Там же снимок сделали - и ничего серьезного не увидели. Продолжаю работать, готовлюсь к чемпионату, даже играю в Астрахани... После игры на колено смотреть больно - бесформенное. Полетел в Австрию на обследование, остановился у Сергея Юрана. Операцию сделали, сплю после наркоза - а Юран тем временем с доктором поговорил и узнал, что проблемы мои снять едва ли удастся. Хрящ с тканью вылетел, кости друг о друга терлись... Еще одна операция.
- И грустили вы с Юраном вдвоем - фактически завязавшие, но надежды еще не потерявшие...
- У Сергея тогда еще ничего не решилось. Как-то поехали с ним на обследование, доктор и сказал: после таких травм, когда лоб пробит, люди вообще погибают... А через пару недель случилась трагедия с Перхуном. У Юрана постоянные головные боли были, препараты стал сильные принимать, от них почки прихватило. Доктор потом сказал: исход хороший, он даже не ожидал. Только с футболом надо заканчивать.
ЛИЦОМ К ЛИЦУ С ДЗЕНГОЙ
- Я никогда перспективным не считался. Зато учился очень хорошо - многие говорили, что нет смысла продолжать футболом заниматься. И вдруг началась для меня сказка - сначала капитан команды, которая союзный турнир дублеров выиграла. Пробиваюсь в основной состав, с "молодежкой" чемпионат Европы выигрываю, потом первая сборная... Мои ровесники это не воспринимали. Ревновали. У многих личная обида на судьбу, знаю, до сих пор осталась. Не могут понять!
- А Андрей Баль тогда, помню, сказал - вот сойдет Барези, "Милану" и брать на это место некого, кроме Чернышова.
- Знали б вы, как часто я те слова Баля вспоминаю... Это в Израиле было, в 92-м. Мы готовились к чемпионату Европы, и Саша Уваров всех к себе домой пригласил. Стол накрыли, жена Сатина, Люба, готовит прекрасно... Мы с ребятами поинтересовались, сколько в Израиле платят. А Баль в ответ: "Тебе-то, что, Андрей? Твое место - в Италии, в "Милане"!" Но из итальянцев звала меня тогда только "Фоджа". Следом всплыл французский "Осер". До сих пор жалко, что не оказалось рядом толкового агента. Потом узнал, что за меня просили баснословные деньги, около миллиона... Уехал бы тогда - может, все получилось бы, как у Шалимова. Очень хотелось итальянский футбол изнутри попробовать. А то всю жизнь только против них и играл... Мы сразу после ЧМ-90 с итальянцами 0:0 в гостях сыграли, и я большой разницы в классе не почувствовал. Можно, понял, в Италии играть. Мы же могли и победить в том матче: Протасов один на один выскочил - не забил. Рассказывал в раздевалке, что мяч в кочку попал...
- А в ответном матче лицом к лицу с Дзенгой уже вы оказались.
- Слишком много времени на раздумья было - даже прикинул для себя: в какой угол лучше пробить? Может, в левый, свободный? Нет, думаю, надо на силу, по центру. И попал Дзенге в локоть. То ли он лицо закрывал, то ли просто руку выставил... Но была в том матче уверенность, что ничего плохого все равно не случится. Не можем проиграть. Совершенно не трясло перед игрой, хотя итальянцы, конечно, великие... Но Бышовец такую обстановку создал, что великими они не казались. Ребята ждали каждого сбора - ни до, ни после у меня такого не было.
- Большой тренер Анатолий Федорович?
- Для меня он был больше, чем тренер. Как к отцу относился! Всегда защитит, советом поможет... Как ушел он из сборной в 92-м, так больше мы с ним не работали - поэтому при тогдашних впечатлениях я и остался.