Александр Филимонов: «Не было ни одного стадиона, где бы мне не кричали: «Украина!»

Каждый пользователь Sports.ru, который провел детство в России 90-х, прекрасно помнит, где был и что делал 9 октября 1999 года. За пару минут до конца решающего отборочного матча Россия – Украина Александр Филимонов провалился с мячом в ворота и лишил свою команду поездки на Евро-2000. Зная, как Филимонов и его партнеры провели 1999 год, были все основания думать: на этом Евро сборная России могла бы победить любого соперника и на любой стадии.

Спустя 14 лет Александр Филимонов – пример того, как оставаться в деле, когда старые друзья давным-давно закончили с футболом. В октябре он отпраздновал 40-летие, но это не мешает ему играть в рамке тульского «Арсенала» (22 матча, 8 «на ноль») – еще недавно лидера, а сейчас четвертой команды ФНЛ.

«Долгие пруды»

– В 2006 году вы сказали: «Если сейчас завершу карьеру, ударом для меня это не станет». Прошло 7 лет и вы даже не собираетесь заканчивать. Забавно.

– Забавно, да. Но у всех слов есть контекст. На тот момент ситуация была близка: я уже давно не играл за «Москву». Завершение карьеры происходит по трем причинам: или устал, или кончилось здоровье, или ты не востребован. Но последнее – в меньшей степени. Потому что востребованность есть всегда: другой вопрос, что не всегда тебя зовут на тот уровень, на котором ты хотел бы играть. Сейчас слава Богу здоровье позволяет, желания – полно, играю и приношу пользу. Если бы понимал, что не тяну, наверняка уступил бы место молодым ребятам и спокойненько занимался бы тренерской работой.

– Многие из тех, кто играл в премьер-лиге, ничего толком не выигрывая, брезгуют играть в низших дивизионах. Вы 6-кратный чемпион России, но никогда не стеснялись выступать даже в КФК. Почему?

– Ха-ха! В КФК меня звали как человека, который своим примером и какими-то рекомендациями может помочь молодым вратарям – я про команду «Долгие пруды» из Долгопрудного говорю. То предложение, в феврале 2011 года, рассматривалось как постепенное завершение карьеры. Думал: потренируюсь, поиграю, никаких задач по выходу дальше у клуба на тот момент не было. Но так вышло, что по ходу сезона команда вообще не проигрывала, всем стало интересно и руководство клуба поставило задачу – выходить во второй дивизион.

Но когда я туда приходил, я сказал ребятам: у меня масса предложений на коммерческие турниры, на матчи ветеранов; если что – иногда буду уезжать. «Да-да, без вопросов». В итоге так вышло, что в том 2011 году я играл за четыре команды одновременно. «Долгие пруды» – раз, пляжный «Локомотив» – два, пляжная сборная России – три и команда ветеранов «ДСК-1» из первенства Москвы имени Льва Яшина – четыре. Помимо этого, я еще играл за ветеранов «Спартака» и иногда ездил на коммерческие турниры.

– На каком пляже вы загорали, что вас позвали в пляжный футбол?

– Я играл за команду парламента России – ее организовал Борис Грызлов. В ней же был Виталий Погодин – президент пляжного «Локомотива». Меня звали играть несколько раз. Как-то тренировались на ЗИЛе, встретил там Андрея Бухлицкого и Юру Гарчинского: «Чем занимаешься? Давай к нам». Потом уже Погодин позвал. Ну и в третий раз – он же, в Симферополе, когда играли против ветеранов «Таврии». «Саня, давить не буду: просто приди и посмотри. Понравится – останешься».

Приехал на этап чемпионата России – просто зрителем. Мне все понравилось, Погодин объяснил правила и всякие нюансы. Уже потом я пришел на свою первую тренировку. Изначально я опасался непредсказуемого отскока. Мне очень не нравятся вещи, которые от меня не зависят, а мяч на песке скачет как угодно. Но на тренировке я понял, что с этим можно бороться. Провел две тренировки, через неделю поехал с «Локомотивом» в Самару и уже через день стал обладателем Суперкубка России.

– Самое сложное, что вам приходилось делать в пляжном футболе?

– Поднимать мяч ногой с песка. Когда было свободное время, выезжал на пляж в Москве и сам тренировался: пытался поднять мяч ногой. Потом стало получаться.

– Золото на пляжном чемпионате мира вы считаете большой победой?

– Да. У меня даже татуировка есть про эту победу. У меня их всего две. Одна – секретная, вторая – Кубок мира на лопатке. Я не делю спартаковские чемпионства и этот Кубок. Он не был выигран походя. Кто-то думает: «Ну что это за чемпионство такое?» А я видел, как люди плакали после этой победы. Люди, которые всю жизнь этим занимаются, для которых это было недостижимой мечтой.

«Бекишчаба»

– Вы прикоснулись к удивительному событию 90-х – камышинский «Текстильщик» в еврокубках. Вы помните свой первый матч в Кубке УЕФА?

– Москва, стадион «Динамо», соперник – клуб «Бекишчаба» из Венгрии. Осень, ливень, мы выиграли 6:1. Народу было очень мало – ну кто в Москве придет на какой-то «Текстильщик» из Камышина? Много лет спустя, когда я попал в пляжную сборную России, ее тренер Михаил Лихачев рассказывал: «Я один из тех сумасшедших, кто был на игре». Теперь если он кого-то хочет проверить на знание футбола – своих игроков, например, – он задает вопрос: «Что такое «Бекишчаба»? Практически никто правильно не отвечает.

– Матч против «Нанта» – это уже следующий раунд Кубка УЕФА – один из самых особенных в вашей жизни?

– О да. Мы видели, как они на предыдущей стадии обыграли «Ротор» – приезжали из Камышина в Волгоград, смотрели. Атмосфера на стадионе – сумасшедшая. Битком, люди в один голос поют песни, сам себя не слышишь – для нас это было очень необычно. Я уже рассказывал как-то: та игра – единственный раз в жизни, когда у меня буквально тряслись колени от волнения. Правда, как только стартовый свисток прозвучал – как отрезало, все снова стало хорошо.

– Не все в курсе, но в вашей карьере есть один забитый гол. Как это случилось?

– Записи нет, к сожалению, даже моего отца тогда не было на стадионе, хотя он был вторым тренером команды. Вторая лига чемпионата СССР, наш «Спартак» (Йошкар-Ола) играл против арзамасского «Торпедо». Проигрывали 0:1, сравняли, атаковали почти весь матч. Ближе к концу матча мяч оказался у меня в руках. А в тот самый период мы со вторым вратарем много тренировали вынос мяча: оставались после тренировок, занимали места в воротах и лупили друг другу – у меня получалось довольно далеко. И вот я выбиваю мяч, а погода – дождь, ветер. Мяч летит далеко, наш нападающий и вратарь соперников пытаются его сыграть, не получается, он приземляется где-то у линии штрафной и снова отскакивает вверх. Вратарь поскальзывается, мяч перелетает через него и закатывается в ворота.

Я понимаю состояние нападающих, которые после гола бегают с выпученными глазами по всему полю и орут. У меня был только один гол, но делать хотелось то же самое. Я рванул из ворот и уже через несколько метров увидел, что вся команда, все 10 человек бегут ко мне. Даже успел испугаться.

– Многие помнят вас с длинными волосами. Почему в конце 90-х вы постриглись коротко?

– Это еще из детства. Я жил с родителями в Кишиневе, случился Чернобыль, и перед поездкой на море, видимо, из-за каких-то соображений гигиены весь наш спорткласс обязали постричься налысо. Мне понравилось. В 90-х модными были длинные волосы – начал отращивать. В 97 году мне это надоело, я вспомнил былое и решил вернуться к детской прическе. Точнее – к ее отсутствию.

Мимика и жесты

– Вы как-то говорили: «Все знают, что договорные матчи существуют, но ничего доказать не могут». Как вы думаете: почему?

– Никто не хочет. Почти всех все устраивает, поэтому желания и не появляется.

– Нет вратаря, которого хоть раз не подозревали в сдаче. Вас – тоже?

– Меня постоянно подозревают. Если вспоминать тот же матч с Украиной, процентов 90 болельщиков считает, что я продался. А после того, как я уехал в Киев, людей, которые в этом уверены, стало еще больше. Но Лобановский не взял бы в команду человека, который продает игры. Зачем тебе нужен вратарь, который продал игру? Продал кого-то – продаст и тебя. Лобановский не дурак, таких вещей он бы не сделал.

Еще в юности отец объяснял мне на конкретном примере, почему в такие истории ввязываться нельзя. Был такой тренер Владимир Емец – он работал в «Днепре», Никополе. Когда он был на Украине, знал футболистов из других команд, через которых можно было договориться о сдаче матча. Когда он пришел тренировать кишиневский «Нистру», то встретил некоторых из этих игроков там. Выгнал их сразу – люди, которые могут продать, ему были не нужны. Отец говорил: «Футбольный мир очень узок. Даже если твои партнеры не знают, знает противная сторона. А противная сторона через год, через два может стать твоими партнерами».

В жизни были случаи, когда мне предлагали сдавать. Не лично мне – я был самым молодым – а всей команде. Я говорил партнерам: «Делайте, что хотите. Тренеру я говорить не буду, но и зарабатывать так не хочу». Это была заря российского футбола, суммы начинались от 100 долларов, потом – 1000, потом доходило до 10 тысяч.

– Ну и как вы выходили на поле?

– Выходил и делал свое дело. Два раза мы должны были сыграть в ничью, один раз – проиграть. Все результаты, которые планировались, и происходили. В одной из ничьих мне удалось сыграть на ноль: я сразу сказал, что пропускать не буду. В итоге наши нападающие били по воротам с 40 метров – чтобы случайно не забить и не получилось так, что все зависит от вратаря.

– Бывало ли, что вы стоите в воротах, смотрите в поле и понимаете: что-то не так?

– Бывали подозрения, конечно. Когда сдавал соперник, я об этом, как правило, всегда знал. Когда своя команда – чувствовал; все же футболисты не настолько актеры. По телевизору я бы, может, это и не увидел, но когда ты в гуще событий, заметить гораздо проще. Есть много нюансов: мимика, глаза, жесты. Человек может бежать к мячу с максимальной скоростью, но по тому, какой мимикой он сопровождает свои действия, многое становится понятно.

Роберто Карлос

– Вы помните свой первый разговор с Олегом Романцевым?

– Конец 1995 года, последний матч сезона «Текстильщик» проводил против «Спартака» в «Лужниках». Сергей Павлов, тренер «Текстильщика», сказал, что Олег Иваныч хочет меня видеть. И прямо под трибунами, стоя мы и вели разговор. Не знаю, к сожалению или к счастью, но тогда мы не договорились.

– Ого.

– Я хотел услышать какую-то конкретику: приходишь в команду – у тебя будет то-то и то-то. Конкретики я не услышал: «Приходишь – и у тебя все будет хорошо». Уже потом я понял, что если бы сказал тогда «Готов», – это не значило бы, что назад дороги нет. Это просто значило бы, что я готов дальше общаться про переход.

– В «Спартаке» вы оказались через три месяца. А я вырос на рефрене: в «Спартак» два раза не зовут.

– Возможно, Романцев и не позвал бы. Но там тренером был уже Ярцев, во-первых. Во-вторых, это, видимо, был не второй раз, а продолжение первого – того, что был в ноябре.

– Самый удивительный игрок, которого вам приходилось видеть в своей карьере?

– В Элисту Шалимов привозил уругвайца (видимо, речь о Себастьяне Моркио – Sports.ru). Человек весь в татуировках – причем выглядели как уголовные. Уровень игры – я даже не представляю, как он попал в команду. Не футболист. Ну или не футболист премьер-лиги – казалось, что раньше он играл или на пляже, или во дворе. Защитник, но очень бестолковый, деревянный, не принять, не обработать.

– Человек, против которого ничего не могли сделать ваши защитники?

– Роналдо. Если бы в 98-м его не было, мы бы прошли в финал Кубка УЕФА наверняка. Человек сделал обе игры, особенно – в Москве. Приезжал он в статусе суперзвезды, на тот момент он был официально лучшим игроком мира, и, в общем, полностью подтвердил класс.

– Кто и как его должен был держать?

– Тогда была персоналка, хотя мы, конечно, передавали его друг другу. Самый яркий момент из предматчевых установок у меня случился в предыдущем раунде Кубка УЕФА. В «Аяксе» был такой Тиджани Бабангида – все тогда восхищались, насколько он быстрый, как ловко мимо всех пролетает. Олег Иваныч сказал тогда золотые слова, я их до сих пор молодежи цитирую: «Быстрый? У нас не легкая атлетика. Соревноваться в скорости с ним не надо». Если игрок быстрый, можно подстраховать, можно занять позицию верно, встретить правильно при приеме мяча – много чего. Если бы с быстрыми игроками ничего нельзя было сделать, в футбол играли бы только легкоатлеты.

– Самый сильный удар, который вам приходилось видеть?

– Никифоров – ни у кого сильнее не встречал. Еще был один игрок из мадридского «Реала». Сейчас иногда подкалываю футболистов на тренировках: «Я у Роберто Карлоса не отбивал мячи, а ловил».

Лень

– После киевского «Динамо» вы были на просмотре в «Генке». Почему не остались в Бельгии?

– Как я понимаю, не сошлись в цене. «Динамо» хотело за меня приличные деньги, а клуб финансами не обладал. Потренировался, отыграл товарищеский матч прилично.

– Европа была вашей мечтой?

– Скорее, мечтой моей бывшей жены. Она очень хотела, чтобы я уехал за границу, а я не особенно рвался. Но с другой стороны в «Спартаке» уже происходили вещи, которые мне не нравились. Пришли новые люди, которые потом все и развалили.

– Вы Андрея Червиченко имеете в виду?

– Да.

– Как вы оказались на Кипре в безвестном клубе «Неа Саламина»?

– Закончился контракт с «Москвой», агент предложил вариант с Кипром. Это было в ноябре, ждать до конца межсезонья мне не хотелось, поэтому я его принял. Ни о чем не жалею – интересная страна и опыт. Самый дальний выезд – полтора часа на автобусе. Причем на такой дальний выезд – из Ларнаки в Пафос – мы ездили с ночевкой: для киприотов это очень, очень далеко. У нас столько «Спартак» или «Локомотив» на свой матч с базы едут.

– Говорят, киприоты невероятно ленивы.

– Это так. Если есть возможность не бежать – не побежит. Если есть возможность что-то не сделать – не сделает. Чувствует, что не достанет мяч или достанет, но с трудом – бежать не будет. Они выпивают по пять-шесть чашек кофе в день, я всегда смеялся над ними: это все потому, что только кофе их может разбудить, так бы только и делали, что спали.

Но реально тяжело – я сам стал ленивым. Я жил за городом, до городского магазина было ехать 20 минут, до деревенского – 10. В городском и выбор, и сами продукты лучше, но через какое-то время я задавал себе вопрос: «Ну и чего? Зачем я буду ехать 20 минут, если могу сделать это вдвое быстрее?».

– В первом дивизионе в этом сезоне вы добирались на выезд на обычных электричках.

– Было такое. В Туле сели на электричку – самую обычную. Через два с половиной часа приехали на Курский вокзал. Пошли всей командой в Il Patio пообедать. Потом сели на «Сапсан» и через четыре часа вышли в Дзержинске. Ничего страшного – абсолютно нормальная дорога. Тем более, что приехали мы туда накануне игры – была целая ночь, чтобы отдохнуть. Все это гораздо легче, чем, например, было в Хабаровске. Мы прилетели где-то в час ночи по московскому времени, а уже через шесть часов надо играть. Проиграли 0:3.

К родственникам

– Вы отыграли два сезона в ташкентском «Локомотиве». Говорят, из-за жары там все сидят на таблетках для сердца?

– Этого не знаю. Знаю, что ребята любят насвай – табак, который кладут под язык.

Вообще от Узбекистана много впечатлений. В Ташкенте все цивильно и качественно. Уезжаешь на несколько часов оттуда – беднота. Приходилось играть против Ривалдо, когда он был в «Бунедкоре» – он запомнился как большой профи. Надо бежать отбирать – бежит и отбирает. Учитывая технику и видение поля, любой пас – вовремя и в ногу. Одеяла на себя не тянул – все для команды.

– На базар ходили?

– Разумеется. В Москве я на рынках не бываю, мне не с чем сравнить. Но там я шел к родственникам. Идешь – а тебе от каждого лотка: «Брат! Брат!..» Там все шикарно. В Узбекистане я понял, что такое сладкий виноград. Когда я в июле пытался купить виноград, мне говорили: «Зеленый. Несладкий». Я пробовал, понимал, что он потрясающий – что же тогда сладкий? Покупал в сентябре – и вот такую маленькую гроздь не мог съесть. Настолько приторной, настолько сладкой она была. То же самое арбузы и дыни – покупать их в Москве после Узбекистана я не могу. Там они, кстати, продаются не на вес, а на размер. Меряют на глаз и устанавливают цены.

– В «Уралане» с вами работал звездочет. Чем он занимался?

– Говорил тренеру: у этого будет удачный день, у этого – нет.

– Это была находка Шалимова или Илюмжинова?

– Я так понимаю, Илюмжинова. В перерыве матча с «Торпедо» этот звездочет зашел в раздевалку, обратился к команде и стал призывать к сверхусилиям. Не знаю, как реагировал Шалимов – может, спорил, может, ругался. Но это не отменяло того факта, что в раздевалке находился посторонний человек. Это напрягало абсолютно всех ребят, но высказался про это только я как капитан команды. После этого в «Уралане» я не играл.

– Самая странная примета, которую вы встречали?

– Жертвоприношение в Узбекистане. Перед началом сезона вся команда собирается на стадионе. Где-то за воротами выкапывается ямка, приводят барана. Ему перерезается горло, потом, чтобы животное не мучилось, ломается хребет – кровь спокойно вытекает в ямку. Потом люди начинают макать в эту кровь руки и протирают те места, которые когда-то были травмированы – чтобы травм больше не было. Кто-то мазал этой кровью бутсы – чтобы они больше голов забивали.

– После Узбекистана вы стали иначе относиться к гастарбайтерам, наводнившим Москву?

– У каждого народа есть разные люди: и хорошие, и сволочи. Чтоб вы понимали: в Россию не едут люди из Ташкента. Едут из деревень, из промышленных городов, которые загибаются. Когда мы ездили с «Локомотивом» по стране, я однажды видел просто мертвый город: в советское время там был металлургический завод; когда Союз развалился, закрылся завод и абсолютно все оттуда уехали. В Ташкенте люди из таких деревень и городов считаются такими же гастарбайтерами. Я жил практически в центре города, как-то заходил во двор и слышал, что местные жители, старые, русскоговорящие ташкентцы, говорили про приезжих: «Понаехали!». Все точно так же, как у нас.

Алименты

– Как-то раз летом-2009 из Москвы в Ташкент вы вылететь не смогли.

– Видимо, бывшая жена узнала, что я буду вылетать, и сообщила судебным приставам.

Было так: я стою на регистрации в очереди, ко мне подходит милиционер: «Можно ваши документы»? А я уже видел краем глаза: вдалеке народ с камерами, с пушками для микрофонов. «Может, кино снимают?» – подумал. Но когда милиционер подошел, вся толпа с камерами двинула к нам: «Может, программа «Розыгрыш»? В итоге меня не повели в комнату милиции или еще куда-нибудь – просто отошли в сторонку. Оказалось, что это не «Розыгрыш», а программы новостей всех федеральных каналов. Все новости в тот день начинались с меня. Видимо, приставы перед поездкой их предупредили. Кому-то нужно было пропиариться и показать, что в России все люди – и известные, и не очень – равны перед законом.

– Вы и правда не платили алименты?

– Я не должен был ничего платить на тот момент. Уже на следующий день через адвоката я доказал, что судейский приказ, на основании которого меня сняли с рейса, недействителен. Человек меня, грубо говоря, подставил: этот приказ был сделан еще тогда, когда мы были в браке и все, что я зарабатывал, приносил в семью. Если упрощать: я зарабатываю 100 рублей, все приношу домой, а спустя какое-то время мне говорят, что я должен еще 33 рубля.

Я знал свою бывшую жену и понимал, чего от нее можно ждать. Поэтому был морально готов к тому, что такое может произойти.

– Как так случилось, что ваш второй брак распался? Когда-то вами все умилялись: какая прекрасная пара – муж-футболист и жена-агент.

– Я бы не назвал это работой агента – скорее, юридическим сопровождением. Все-таки агенты – это те, кто занимаются контрактами, непосредственно трудоустройством. А Анна просто присутствовала при заключении контрактов. Официально мы развелись в 2011 году. Почему? Ну, так бывает – иногда семьи распадаются.

– Самый высокооплачиваемый вратарь премьер-лиги – Вячеслав Малафеев – получает 2,6 млн евро в год. Самая большая зарплата, которая была у вас в карьере?

– На порядок меньше… Да, на порядок – примерно в десять раз меньше.

– Сейчас вы можете назвать себя состоятельным человеком?

– Нет.

– Насколько вас это напрягает?

– Я же не напряжен сейчас. У меня одна из любимых фраз: «Всех денег не заработать». Очень много пришлось зарабатывать заново. Учитывая, что меня подставили и все, что было заработано, оказалось в чужих руках.

– С бывшей супругой вы не поддерживаете отношения?

– Почему? Когда забираю дочек, можем сказать друг другу «Привет – пока».

– Последняя роскошь, которую вы себе позволили?

– Я только что вернулся с Мальдив. Это роскошь?

– Вполне.

– Я бы не сказал. Тем более, что провел там только неделю.

«Этногенез и биосфера Земли»

– Вы поклонник исторической литературы. Последняя прочитанная книжка?

– Еще на сборах – Солженицын.

– «Архипелаг»?

– Ну-у-у, «Архипелаг ГУЛАГ» я давным-давно прочитал. Сейчас – «Красное колесо». Правда, дочитал не до конца. Она состоит из четырех книг, пока остановился на третьей. Читается чуть иначе. В «Архипелаге» много о советской жизни – о ней у меня хоть какие-то представления есть. В «Красном колесе» много подробностей, которые вообще неизвестны – царская Россия или февральская революция. Поэтому «Колесо» читать сложнее.

– Как так вышло, что вы увлеклись историей?

– Это пришлось на определенную стадию взросления. В детстве любил приключенческую литературу – Дюма, Джек Лондон. Потом увлекся детективами, но они заканчиваются одним и тем же: рано или поздно преступника находят. А историческая литература пишется о том, что есть. Хотя я и критический к этому отношусь: понятно, что историю пишут победители, то есть это взгляд с одной стороны.

– Книга, которую вы перечитывали несколько раз?

– Такая есть только одна – «Преступление и наказание». Я смог понять, погрузиться в атмосферу происходящего только к середине первого прочтения. Смотрел в справочную литературу, в карту: по каким именно улицам шел Раскольников, где это в Петербурге находится. Дочитал, перевернул последнюю страницу – и в начало. И уже после этого прочлось на одном дыхании – как детектив. Ну и от концовки впечатление приятное. Не то чтобы хэппи-энд, но закончилось все правильно, по-божески.

Когда в 2002 году ездил Японию на чемпионат мира, читал Гумилева «Этногенез и биосфера Земли». Давалось тяжело – много непонятных терминов.

– Любимый исторический персонаж Александра Карелина – Петр Столыпин. У вас?

– Солженицын. Человек много пережил и много правильных мыслей высказал. Я Достоевского начал читать только после того, как постоянно натыкался на его упоминания у Солженицына. Солженицын полностью перевернул мое сознание о том, что происходило с нашей страной. Когда-то я думал: вот был один плохой человек – Сталин. Прочитав Солженицына, понял, что зло было в самой коммунистической идеологии. Был бы не Сталин, а другой человек – творил бы то же самое. И опять же репрессии начал не Сталин: они начались еще в первые годы гражданской войны. И Ленин далеко не добрый дедушка, как учили нас в детстве, а жесткий беспринципный диктатор.

– Ваша любимая музыка – метал. С каких пор?

– В 90-х все слушали сборники. Так получилось, что на том сборнике, который попал мне в руки, были Metallica и Guns’n’Roses. Уже появился MTV, на котором показывали такую музыку и программы про нее. Захотелось послушать еще что-то из этого. Ну и пошло.

– Песня, которую вы всегда делаете громче?

– «Nothing else matters» Metallica или «Smoke on the water» Deep Purple. В машине я слушаю музыку не дисками, а радио – у меня всегда включено RockFM. Вчера ехал, как раз попал на «Smoke on the water». Улыбнулся – и на полную.

– Как вы относитесь к шансону? Он вас бесит?

– Спокойно. Для меня это всегда было не очень понятно: если тебе что-то не нравится – нажми на кнопку «Выкл». У каждого есть право выбора. У нас говорят про засилье чего бы то ни было в телевизоре. Борись с этим кнопкой: не нравится – переключай. Так что шансон меня не бесит. Его просто в моей жизни нет.

Главное

– Про Украину вас спросили более или менее все. Я задам пару вопросов, которые интересуют лично меня. Александр Панов рассказывал, что в раздевалке была гробовая тишина и только Бесчастных орал на вас. Правда?

– Нет, никто не орал. Только подбадривали. Все знали, что это футбол, что это могло случится с любым человеком.

– 9 октября 1999 года – худший день в вашей жизни?

– Нет. В основном все это надумано. Надумано, что это меня убило. Поэтому у меня нет оснований считать это худшим днем своей жизни.

– Самая трогательная реакция на этот матч, которая до вас докатилась?

– Меня удивляет непоследовательность людей. Часто люди подходят и говорят, что не хотят напоминать про этот матч. Но обязательно закончат: «Ты не переживай!» У всех ощущение, что я переживаю, посыпаю голову пеплом, готов повеситься. В основном этот матч помнят широкие массы – просто футбольные болельщики. А вот среди болельщиков «Спартака» я не встречал ни одного, который подошел бы и напомнил об этом. Они обычно говорят: «Спасибо за годы в «Спартаке». Без всяких воспоминаний о 9 октября.

Злая реакция слышна постоянно. Не было ни одного города, ни одного стадиона, где бы не скандировали: «Не простим!», «Украина!» или «Шевченко!». Я отношусь к этому как к данности. Если бы я мог что-то изменить – изменил бы. Но эта реакция существует так же, как я и шансон – параллельно и друг друга не касаемся. Люди кричат, а я играю в футбол.

– Вы так говорите, будто вам за тот матч совсем нестыдно. Но вам же стыдно?

– Нет. Стыдно бывает, когда ты можешь что-то сделать, а не делаешь – потому что не хочешь, например. Мне нестыдно, потому что я свое дело всегда делал честно и специально никаких плохих вещей никогда не делал.

– Но вы же подвели миллионы людей.

– Я в первую очередь подвел себя. У миллионов людей это было, но они со временем это забыли и пошли дальше. Мне это напоминают до сих пор.

– Ну как же «пошли дальше»? Мне тогда было 12 лет, и моя жизнь как будто остановилась. Я до сих пор помню свою истерику в ванной и ощущение пустоты на несколько ближайших недель.

– Вам говорят об этом каждую неделю? А мне говорят. На каждом стадионе. На каждом, куда я приезжаю. И в Хабаровске, и на КФК, и в пляжном футболе. Если бы я продал эту игру, мне было бы стыдно. Я, может, сгорел бы от стыда. Но я на тот момент, на ту секунду делал все, что было в моих силах.

У меня есть друг, он всегда мне говорил: «После той игры ты стал ошибаться чаще». Я отвечал: «Не стал. Посмотри, что было до Украины. Я и тогда ошибался». Я ошибался и до, и после. Просто на ошибки на выходах или на глупые голы, которые были до этого матча, внимания не обращали. На те, что были после Украины – обращали.

На тот момент это не воспринималось как грандиозное событие. Мы пришли в раздевалку расстроенными, очень расстроенными – да. Мы играли как могли. Но это могло произойти в любом матче. Мы могли допустить ошибку в любой из предыдущих игр, и тогда эта ошибка не играла бы никакой роли. Ощущения, что жизнь закончилось, не было.

После этого матча я три раза стал чемпионом России. О какой, блин, потерянной жизни, нефарте, снижении мастерства может идти речь? В 2000 году на групповой стадии Лиги чемпионов мы пропустили три гола. И вот скажите теперь: мог бы убитый вратарь это сделать?

Я думаю, что нет.

Автор: "sports.ru" 16.12.2013.

Александр Филимонов: Я – болельщик «Спартака»

В понедельник в редакции «Советского спорта» гостил Александр Филимонов, приехавший к нам прямиком с тренировки.

В понедельник утром у «Арсенала» тренировка. Сразу после занятия Филимонов садится в машину и спешит в Москву. Впереди – выходной.

– Больше времени, конечно, провожу в Туле, именно там проходит тренировочный процесс, – рассказывает Александр. – В Москву приезжаю только на выходные. Например, в августе всего второй раз удается выбраться в столицу.

– Могли предположить, что дебют в премьер-лиге получится для «Арсенала» столь неудачным – один гол и одно очко в четырех матчах?

– Ожидания двухмесячной давности были более оптимистичными. Но чем ближе надвигался сезон, тем больше оптимизм уменьшался, становилось понятно, как непросто придется. В целом уровню премьер-лиги не удивился. На что рассчитывал, то и увидел. Хотелось бы более качественной игры в исполнении нашей команды. Пока не показываем всего, на что способны.

– Вы увидели, что ожидали. А мы вот не ожидали увидеть такого 40-летнего Филимонова. Кажется, по сравнению с лучшими годами в «Спартаке» вы сбросили килограмма четыре…

– Мне много раз об этом говорили, еще с тех пор, когда играл в Ташкенте. Люди, видевшие меня раньше только по телевизору, удивлялись, как я похудел. Но на самом деле это не так. Вес чуть больше по сравнению со спартаковскими годами. Суть же в том, что телевизор немного укрупняет. В экране все кажутся больше, реальность немного искажается. А я, как раньше качался, так и продолжаю ходить в тренажерный зал. Единственное изменение – отрастил бороду.

– Наверняка, заглядывали в справочники и знаете, что самый возрастной игрок в истории наших чемпионатов, Анатолий Давыдов, выходил на поле в возрасте 43 года и 295 дней…

– Не заглядывал. Никогда не было мотивации бить чьи-то рекорды – по количеству игр или по продолжительности выступлений. Не ставил задачи и не планировал играть до 35 или 40 лет. Выходить на поле можно, пока позволяют здоровье и желание. Но несколько лет назад понял, что есть и третий фактор – востребованность.

– Какова вертикаль власти в «Арсенале»? Вы являетесь тренером вратарей. Можете сказать, что сегодня, например, Александр Филимонов играть не будет и на поле выйдет другой?

– Конечно, у нас были такие случаи. Если почувствую, что не соответствую уровню, уступаю в скорости, мышлении, желании, Филимонов играть не будет. Спокойно уступлю место партнерам. Так происходило и во второй лиге, и в ФНЛ, и так будет в премьер-лиге. Цепляться за место в составе и выходить на поле с тросточкой не стану. Что касается вертикали власти, Аленичев оставил право выбора вратаря на мое усмотрение и доверяет моему мнению. Если говорю, что сегодня играет Филимонов, значит, так и будет.

– После игры с «Динамо» Аленичев сказал, что в двух эпизодах вы действовали «вальяжно». Вы действительно приняли несколько адреналиновых решений внутри штрафной…

– Это у вас адреналин выделился после каких-то решений, а у меня он выделяется всю игру. Выход на поле – это уже состояние стресса. И любое мое действие сопряжено с риском и большой ответственностью. Привык к тому, что если что-то и делаю, то должен при этом максимально обезопасить ворота.

Если даже играю в штрафной площади в стенку, как произошло в матче с «Динамо», значит, опасности воротам «Арсенала» нет. Это не то же самое, что действия футболистов, из-за которых соперник выходит один на один или бьет без помех с пяти метров. Я ведь отдаю партнеру под удобную ногу, знаю, что пас не приведет к потере мяча или удару по воротам. Это вовсе не полотерские номера, как кому-то может показаться. В этих ситуациях минимум риска.

ТУЛА
ПРЯНИКИ, САМОВАРЫ, ФИЛИМОНОВСКИЕ ИГРУШКИ

– Можете вспомнить предсезонную речь Аленичева и поведать, какая задача поставлена перед командой на сезон?

– У нас несколько задач. Основная, как озвучил тренер, – показывать красивый открытый футбол и запомниться всем российским болельщикам. Вторая – занять место не ниже 12-го. Но о том, чтобы железобетонно остаться в премьер-лиге или занять конкретное место, не говорили ни на встрече с болельщиками, ни в коллективе.

– Кстати, о коллективе. Когда в последний раз, не считая «Арсенала», в составе вашей команды на поле выходили одиннадцать русских футболистов?

– В последний раз? – задумывается Александр. – Еще в составе камышинского «Текстильщика» и «Факела». Наверное, такое было и в «Спартаке» до того, как пришел Робсон. Но все-таки не стоит забывать, что в «Арсенале» все же есть один легионер, черногорец, который хорошо говорит по-русски.

– Удается ли в Туле выйти на улицу незамеченным, не одолевают поклонники?

– Никаких проблем, спокойно гуляю по городу. Могу и в ресторане посидеть, не привлекая лишнего внимания. Да, частенько узнают, могут попросить автограф или сфотографироваться вместе, но такого, чтобы толпа обступала и не давала прохода, нет.

– Какие ощущения от проживания в Туле и в чем особенности этого города?

– Обычный рабочий провинциальный город. Все просто, скромно, уютно и по-домашнему. Отличительная черта – пряники и самовары. Пряники, естественно, пробовал, но в основном беру их в качестве подарков друзьям. Кроме того, открыл для себя, что в Тульской области, под городом Одоев, в деревне Филимоново делают так называемые филимоновские игрушки. Из глины вылепливаются фигурки, раскрашиваются.

– Подписали с ними рекламный контракт?

– Нет, там все очень просто и скромно, – смеется Филимонов. – Игрушки лепят бабушки, обычные люди и сами же продают. Это вовсе не бизнес, а народный промысел. Причем узнал я о нем всего год назад. При первой возможности сел в машину и поехал встретиться, поговорить с мастерами. Только когда представился, узнали и сказали: «О, так это же наш Филимонов!» Но ажиотажа все равно не было. Вы, наверное, переоцениваете значение футбола в жизни страны. Он не так популярен, уверяю вас.

Кроме того, в прошлом году на 40?летие клуб подарил самовар, который старше меня на 103 года, – продолжает Александр. – Чай из него, конечно, не пил – раритет все-таки. Отвез к родителям в Йошкар-Олу, стоит у них дома.

МОСКВА
«АЛЕНИЧЕВ ПОЗВАЛ БЫ МЕНЯ В «СПАРТАК»

– Следили в последние годы за «Спартаком» и можете ли в принципе назвать себя спартаковским болельщиком?

– Да, всегда говорил, что я – болельщик «Спартака». Переживаю за команду с 1985 года и по мере возможностей всегда слежу за игрой клуба. Всем нам хочется, чтобы после столь долгого перерыва «Спартак» снова стал чемпионом.

– Тогда наверняка смотрели и матч против ЦСКА. Был пенальти на Паршивлюке?

– Не было. Учитывая, сколько проводится различных семинаров и сборов для судей, арбитр был обязан разобраться в ситуации. Ведь видно, что человек не хочет сделать шаг вперед и касается ногой ноги Акинфеева. Если бы Паршивлюк хотел поднять ногу и получил бы по ней удар, это другое дело. А он хотел упасть. И судья должен это видеть.

– Если бы тот «Спартак», в котором вы становились чемпионом, оказался в современной премьер-лиге, что бы ему светило?

– Золото, – улыбается Филимонов.

– То есть справились бы с «Зенитом», Халком и Витселем?

– Они же в прошлом году не смогли стать чемпионами, правильно? Так почему нет? Но сейчас все-таки ни одна команда в России в тот самый спартаковский футбол не играет. И не знаю, увидим ли этот футбол когда-нибудь еще.

– Аленичев – идеальный будущий тренер для «Спартака»?

– (Надолго задумываясь.) Пока нет. Но это мое личное мнение и видение. Окажись он сейчас в «Спартаке», пришлось бы очень сложно. В клубе нужно многое менять и перестраивать – не только спортивную составляющую. А в одиночку это сложно сделать.

– Действительно весной один из акционеров «Спартака» хотел видеть Аленичева в клубе и вы также могли войти в тренерский штаб?

– Все было на уровне слухов и разговоров, но до конкретики так и не дошло. Но, если бы Аленичев стал главным тренером «Спартака», скорее всего позвал бы и меня.

– Смогли бы усадить Реброва на скамейку?

– Все определилось бы в тренировочном процессе. Играл бы тот, кто лучше. Если сильнее выглядел бы Ребров, выходил бы он. Если бы лучше выглядел Филимонов, то Филимонов. Свои возможности оцениваю реально.

ТРЕНЕРСТВО
«ТЕПЕРЬ ВСЕ НАЗЫВАЮТ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ»

– Чувствуете ли себя ветераном и называют ли вас одноклубники дядей Сашей?

– Конечно, чувствую. Но не ветераном, а скорее старшим товарищем, опытным футболистом, тренером наконец. Дядя Саша? Все уже давно называют меня Владимировичем. Бывают моменты, когда ребята в пылу борьбы или в пылу эмоций могут назвать Филом. Но редко.

– Субординация или называть вас Филей опасно для здоровья?

– Так меня называли в «Спартаке». Болельщики в Туле кричат «Филя-Филя», но в «Арсенале» так никто ни разу не обращался. Так что даже не знаю, как отреагировал бы.

– Параллельно с игрой на поле вы являетесь и тренером вратарей. Кого считаете своим учителем?

– Одного учителя выделить не могу. Различных методических моментов накоплено немало, багаж знаний довольно большой. Использую упражнения, которые увидел у Юрия Дарвина, работавшего со мной в «Спартаке». Что-то почерпнул у Михаила Михайлова в киевском «Динамо», что-то в «Москве» и «Уралане» у Валерия Шереметова. Некоторые упражнения записаны на видео, некоторые подсматриваю у коллег на сборах. Есть игровые ситуации, которые нужно отрабатывать, так что некоторые придумываю сам.
 
ФОТО СТЕПАШКА ДЛЯ ФИЛИ

Все смотрели в детстве «Спокойной ночи, малыши!». И Александр Филимонов – не исключение. А потому, увидев игрушечного Степашку, он заулыбался.

– Понимаю, к чему клоните, – Филя и Степашка, кто ж не смотрел «Спокойной ночи, малыши!», – принимает подарок вратарь. – Но, если честно, в таком контексте меня Филей еще никто не называл.

Автор: "Советский спорт"  20.08.2014.