Петр Немов: Рад, что так быстро определился с новым клубом.

В последнее время переход футболиста из одной российской команды в другую является довольно большой редкостью. Небольшой список таких переходов пополнил 19-летний Петр НЕМОВ, который будет выступать в 2003 году в «Крыльях Советов» на правах аренды. С новичком самарской команды побеседовал корреспондент «СФ» Евгений Егоров.

- Насколько неожиданным для вас оказался переход в «Крылья Советов»?

- Полной неожиданностью. Причем решилось все стремительно за два дня до Нового года. Я в тот момент находился в таком неопределенном состоянии, что предложение из Самары поступило очень кстати.

- Не было желания все-таки еще раз попробовать проявить себя в «Спартаке»?

- В московском клубе мне дали понять, что как на игрока основы на меня не рассчитывают. Оставаться там дальше смысла не было.

- А в «Крыльях» вам разве гарантировали место в основном составе?

- Нет, конечно. Мне сразу сказали, что может получиться и так, что я начну сезон в дубле, поскольку год практически не играл на серьезном уровне. Но мне понравился подход руководителей клуба. Здесь, во всяком случае многое зависит от меня самого - есть стимул доказывать, что ты достоин места в основе. Если мне удастся проявить себя, самарский клуб готов выкупить мой трансфер.

- Как сами видите свое будущее по истечении годичного срока аренды?

- Пока рано загадывать. Все будет зависеть от того, как сложится этот год, как я себя проявлю.

- То есть на данный момент для вас главное, что вы не в «Спартаке» и в то же время в команде, нацеленной на серьезной задачи?

- Пока для меня главное, что я вообще нахожусь в какой-то команде, не мучаюсь в поисках нового клуба, а спокойно готовлюсь к сезону.

- Других вариантов, кроме «Крыльев», не было?

- Были. «Шинник», например, интересовался.

- Почему же не оказались в Ярославле? «Шинник» оказался менее конкретен в своем предложении?

- Нет, я имел обстоятельный разговор с главным тренером ярославцем Побегаловым. Принципиально мы во многом сошлись и договорились на будущее, что если мне опять придется искать какие-то варианты, он обо мне вспомнит.

- Как вы расценили необходимость из столицы вновь уезжать в провинцию?

- Ну, пока я еще никуда не переехал, только выезжаю с командой на сборы. Так что еще не успел никак этот факт оценить.

- О Самаре какое-то представление имеете?

- Я приезжал в этот город и с «Динамо», и со «Спартаком». Так что кое-какое представление есть. Но не могу сказать, что это как-то повлияло на мой переход. Я поменял клуб в первую очередь не из-за города Самары, а из-за команды «Крылья Советов».

- Не пугает то, что в команде на вашу позицию подбирается очень много сильных конкурентов?

- (Смеется) А какая позиция - моя?

- Я так понимаю, в полузащите, где уже возможны варианты.

- Ну да…

- Но вряд ли хоть одна позиция в средней линии «Крыльев» сейчас обходится без серьезной конкуренции…

- Конкуренция - это хорошо. Это дополнительный стимул себя проявить. Буду играть лучше остальных - буду попадать в основу. Надо работать, а как получится - посмотрим.

Автор: "Самарский Футбол" 27.01. 2003.

Петр Немов: "До Самары серьезных травм практически не было"

– А помнишь, какая у нас была командища? Помнишь тот "бронзовый" сезон? – вздохнул родитель, наблюдая, как маленькие футболисты в майках с фамилиями "Каряка", "Соуза", "Тихонов", "Анюков" гоняют мяч по двору.

– Да…- задумчиво протянул его сосед – было время! А потом пришло другое время. Вернее – время других.

Беседы на тему, какую команду мы потеряли, были более популярны, чем о том, скажем, какая команда не позволила вылететь "Крыльям" из премьер-лиги. Конечно, главная заслуга того, что Самара осталась в элите российского футбола, принадлежит наставнику команды. Но в это дело внесли немалую лепту и те, кто в том памятном 2004-м оставался в тени звездных имен.

Именно молодежь вышла на авансцену в 2005-м, когда в середине сезона основной состав претерпел существенные потери. Гаджи Гаджиев доверил им освободившиеся места, и они постарались сделать все возможное, чтобы молодость стала достойной компенсацией опыта. Те, кто находился в ближайшем резерве, своим старанием и настойчивостью работали и продолжают работать на свои имена. В этом сезоне у них практически у всех заканчиваются контракты. И кто знает, вполне может случиться и так, что на следующий сезон самарские трибуны будут приветствовать этих игроков в составах команд-соперниц. В их числе может оказаться и Петр Немов…

Орел, "Торпедо", "Динамо"…

"Предатель, оставивший родной город, команду, футбольную школу и тренеров, которые его воспитали…" – это не цитата, но близкое по содержанию высказывание из местной орловской газеты в адрес …13-летнего мальчика, которого московская футбольная школа "Торпедо" пригласила в ряды своих воспитанников.

Почти два года столичные специалисты обивали порог дома Немовых, после того, как они увидели его игру на одном из турниров. Дело кончилось тем, что Петя Немов вместе с двумя сотоварищами стал одним из первых футболистов, отправившихся в большой футбол, минуя местный клуб, так ни разу за него и не сыграв.

В родном Орле, еще с начальной школы Петя играл за две команды: старших и младших. Ему просто нравилось играть, и в то время он не строил для себя никаких футбольных перспектив. ФК "Орел", выступавший тогда во второй лиге, не представлял для него никакого интереса. Сначала потому, что Пете просто ничего не надо было, кроме школьной команды. А в 11 лет, когда к нему впервые подошли столичные тренеры – кроме московской.

В том, что чета Немовых уступила настойчивым тренерам из Москвы, возможно, сыграл свою роль тот факт, что они были близки спорту: отец долгое время играл за заводскую волейбольную команду, а мама – занималась фигурным катанием. Так или иначе, спустя два года уговоров они отпустили своего младшенького, и следующие шесть лет своей жизни Петр постигал футбольную науку вдали от дома.

– В интернат тогда нас приехало трое орловских (я, Головков и Сонин) и один из Краснодара. Так получилось, что мы впоследствии и составили костяк команды, которая выступала за команду Москвы. Конечно, нам пришлось учиться профессиональному футболу. Там, в Орле – это было детство, несмотря на то, что наша команда там была очень сильная, и мы громили всех подряд в ДФЛ.

– Какое воспоминание от "торпедовского" периода осталось?

– Яркое впечатление от ФШМ "Торпедо" – не быт, а переезды на тренировку и обратно в интернат. Мы учились на Измайловской, а тренировались в противоположном конце Москвы – в Лужниках. После того, как с половины седьмого утра протрясешься на троллейбусах и метро на тренировку к 8.30, уже жить не хотелось, а к 12 нужно было возвращаться на уроки.

– Был прилежным учеником?

– Честно говоря, проблемы со школой у меня были и дома. Учеба меня особо не интересовала никогда, а тут, без родителей, вообще пошла халява. Нет, конечно, я знал, что надо учиться и хотя бы минимум общеобразовательный знать. И когда посещал занятия, всегда старался и не халтурил на них. Проблема была в том, что я на уроки ходил лишь иногда. А такие вещи в интернате непозволительны. Дело кончилось тем, что перед новым годом собралась комиссия с олимпийского комитета, которая положительно решила вопрос о моем отчислении. Но тут приехали тренеры сборной Москвы и юношеской сборной России (а я в то время стал чемпионом России в команде Москвы) и, приведя комиссии весомые аргументы в виде высоких спортивных результатов, попросили оставить. После долгих дебатов мне решили дать шанс – до первого замечания. На следующий день я в школу не пришел… Не могу уже вспомнить почему, но точно знаю, что причина была какая-то уважительная.

– Если учеба мешает футболу – ну ее, эту учебу…

– В общем, взаимопонимания и согласия у меня со школой не получалось, а тут "Динамо" вышло на меня с предложением. Я махнул рукой: "А, и ладно!", собрал вещи и отправился в "Динамо". И заканчивал школу уже там. Правда, перед тем, как оказаться у Газзаева, я попытал счастья за границей.

– Благодаря кому?

– Сонин и Кудряшов отправились во Францию в "Сент-Этьен" на смотрины, и я с ними. Был там две недели, но как-то для меня там все не очень хорошо сложилось.

– В каком амплуа тебя смотрели?

– Правого защитника.

– А сам на какой позиции себя чувствуешь уверенней?

– В центре. Вообще-то, я с детства под нападающим всегда выступал, кроме юношеской сборной, где играл правого защитника или правого полузащитника.

– После смотрин с Сониным контракт подписали, а тебя отправили домой?

– Мне предложили контракт на год и сказали очень неопределенно: "Мы что-то видим, но не знаем, как будет все в дальнейшем". Меня этот вариант не устроил, и мы с моим агентом решили, что лучше будет воспользоваться предложением профессиональной команды в России, чем школы в "Сент-Этьене" с непонятной перспективой. Так я в "Динамо" и пошел.

Серьга как способ самовыражения

– Представьте себе 13-летних подростков, попавших из города с 350-тысячным населением в Москву! Нет, во все тяжкие мы не пустились – денег не было, но без экспериментов не обошлось. Например, каждый себе ухо проколол. Этот факт внес серьезные коррективы в отношения с другими воспитанниками интерната, вернее обитателями четвертого этажа, где жили четверо футболистов, то есть нас, и 50 борцов. Борцы были категорически против ношения серьги, и пытались, довольно в жесткой форме, заставить снять ее. Поскольку у нас было свое мнение насчет самовыражения, то попытки сорвать серьги с ушей встречали сопротивление. Такие драки стояли! Но мы с Андрюхой Головковым пошли на принцип, и, хотя нам самим уже эти серьги не нужны были, продолжали отстаивать право ходить так, как мы считаем нужным. Сочтя нас безнадежными, от нас отстали.

Главное – не вернуться в "зеленый домик"

– По традиции, на динамовской базе я поселился в "зеленом домике". В нем еще Яшин в свое время жил, и все игроки "милиционеров" прошли через него. Этот деревянный дом, покрашенный зеленой краской, стоял рядом с кирпичным основным зданием и отличался от него военными спартанскими условиями. В "зеленом домике" поначалу жили все молодые игроки, прибывшие в команду. И если ты из "зеленого" домика попал в кирпичный, то есть попал в основной состав, то нужно всегда помнить главное – не попасть обратно. Шансы вернуться в деревянную двухэтажную постройку со скрипучими полами, общим туалетом и холодными комнатами, где зимой можно под утро покрыться инеем, были у каждого, кто, попав в основной состав, "проштрафился".

– На чем можно было "погореть"?

– Халявничать на тренировках, не режимить…

– И сколько ты жил в "зеленом домике"?

– Да недолго. Буквально полгода. Я тренировался с дублем, и как-то после двусторонки с основой, Газзаев перевел меня в основу. Так я переехал в кирпичное здание.

– Время "походных условий" прошло?

– Отчасти. Кормили тогда там ужасно. Когда команда заезжала на базу, то из основы в тамошней столовой никто не ел. Это просто было нереально. Тренеры разрешали после тренировки ездить в Новогорск в ближайший ресторанчик. Но это могла позволить себе только "основа", а у молодых не было денег: зарплата-то была не чета "большим". Вот мы деньги всем миром собирали, чтобы покушать что-нибудь, а когда денег не было – давились в столовой.

– Сейчас мог бы в таких условиях пожить?

– В принципе, ко всему привыкнуть можно. Конечно, попробовав чего-то лучшего, уже тяжелее приспособиться к худшему, но к тому моменту я ничего лучше и не видел.

– Что, все так грустно было?

– Да нет, вообще было хорошо. С "Динамо" у меня много что связано со словом "первый". Например, сотовый телефон. Сначала у нас один на всех был, а потом, когда стал зарабатывать больше – 400 долларов, купил свой. В то время минута стоила доллар, и поэтому почти всю зарплату выговаривал с женой. Еще в "Динамо" у меня появилась первая машина – "Мазда".

– Жива машина-то?

– Да. Я ее отцу отдал, когда себе взял БМВ.

– Кроме сотового телефона и машины, что еще было впервые в "Динамо"?

– Первый гол за "основу". Я его забил "Торпедо" в Лужниках в 1/8 финала Кубка России. Хороший гол был. Я вышел на 70-й минуте – к тому времени мы проигрывали 0:1 – и сравнял счет. Потом, правда, смешно получилось. На 90-й минуте торпедовский вратарь мяч поймал, а Медведь (Алексей Медведев – Прим. И.З.), как всегда, сзади крадется, и в тот момент, когда голкипер мяч подкинул на вынос, Медведь не растерялся, подсуетился и у вратаря из-под носа мяча перехватил и гол забил. Судья на центр показал, мы радуемся, но прибежал Алешин к боковому, что-то шепнул – судья гол и отменил. Спорили мы тогда минут 10, но ни до чего не договорились, и ту игру по пенальти проиграли.

– Поначалу сильно волновался?

– Так меня же Газзаев постепенно "подпускал к основе". Он вообще, если вы заметили, любит молодых игроков выпускать: Жиркова, Акинфеева, например, да много кое еще. Я у него сыграл два матча в Кубке УЕФА с "Глазго". Канчельскис там тогда был – правда, в том матче на трибуне.

– Сколько тебе было лет, когда ты дебютировал в "Динамо"?

– Шестнадцать. Валерий Георгиевич меня сначала на 5 минут выпустил, потом – на 10. Бывало, все это время я просто мог бегать по полю и ни разу мяча не коснуться. Потом на тайм меня поставили. Терялся поначалу, конечно, нервничал. Но ребята понимали – и Гусев, и Точилин, и Ромащенко, как-то спокойно мои огрехи принимали.

– На какой позиции дебютировал?

– Под нападающим. И роль на поле у меня была достаточно значимая, центральная, можно сказать. Динамовская игра ведь какая была? Защитник без импровизации мяч отдает на Булыкина, он скидывает только мне, а дальше мячом распоряжаюсь я. Это в 16 лет, в высшей лиге! Конечно, я не играл постоянно, но чувствовал себя там хорошо. А потом в "Спартак" пошел на свою голову…

Романцеву оказался не нужен

– Так ты считаешь "Спартак" шагом назад?

– Для меня получилось так. Когда нас, молодежь, в "Спартак" "дернули", я подумал, что Лига чемпионов будет, и не вспомнил поговорку о "синице в руке". Конечно, в глубине души понимал, что там Титов, Калиниченко, и очень тяжело будет прорваться в состав, но все равно пошел. Куда пошел? Не знаю…

– Ну, чем-то ты руководствовался при выборе?

– Чем? Именем "Спартака", думаю. Только это и сыграло роль. Ведь каждому хочется сыграть в команде чемпионов.

– Ну, вот ты поиграл в "Спартаке"…

– Поиграл?! Что я там играл-то? Две игры всего. Пришел в январе и после недельного пребывания убедился, что играть я там не буду. Но тогда я вообще не понимал, что происходит, а мне и не говорили. Мне, по молодости и неопытности, казалось, что в команду тренер приглашает. А то, что я просто понравился президенту Червиченко, и он приобрел меня, не советуясь с главным тренером, мне и в голову не приходило. Представляшь, я прихожу в команду, а Романцев говорит: "Мне он не нужен. Это не футболист, и играть не будет". Червиченко-то, ему что? Не нужен, так не нужен, подумаешь, одним больше, одним меньше… А я остался вне игры, "у разбитого корыта".

– Но ведь две игры сыграл все таки…

– Да, все же случилось такое – он меня выпустил! Представляешь, я на предсезонке не сыграл за "Спартак" ни минуты! Сама ситуация: в новой команде, игрока ни разу, ни на минуту не выпустить на поле, даже на замену в товарищеских играх с не пойми кем! Вот так я и сидел на лавочке, прижился, можно сказать, сроднился с ней. И вот, после моего полугодового присутствия на лавке, на установке последней игры первого круга, Романцев мою фамилию в составе называет. Я даже не понял, что это мою фамилию назвали. Вася Баранов в бок ткнул меня: "Ты играешь", а я ему: "Да, лааадно… я вообще никогда в жизни играть не буду". А потом смотрю, и вправду – играю.

– Ну и как может сыграть человек, который в этом составе ни разу в жизни не выходил на поле?

– Сначала все было ничего, а потом настала 43-я минута. Ее я, наверное, на всю жизнь запомню. Парфенов забежал, а я поскользнулся, и нам в ответ контратака в наши ворота… На 44-й Романцев меня поменял. Все – это была моя первая игра за "Спартак", а вторую я провел в последнем матче второго круга с "Торпедо".

– В то время Олег Иванович был в "подвешенном" состоянии. Не было мыслей, что вот придет новый тренер, и…

– Было такое. Думал, что придет, и надеялся, что заиграю. Я все равно как-то "раскачался", привык к команде. И считаю, что все-таки был достоин играть в "Спартаке". Но тут возникло предложение съездить на просмотр. И сначала я отказывался, но вот "Крыльям" не отказал.

"Шинник" просто рассмешил

– Кроме "Крыльев", меня на просмотр звал еще "Шинник". Я ездил туда перед Новым годом с Пашкой Погребняком. То, что там происходило, не подходит даже под определение "непрофессионализм". Я бы просто сказал "деревня". После "Динамо" и "Спартака" это смотрелось очень смешно. Такого я еще не видел! На тренировку не только никто не будил, но и не говорил, во сколько она будет. Расписание не вывешивалось, мы сами друг по дружке узнавали, во сколько будет автобус. Тренировочный процесс такой: утром, в мороз и солнце, мы в парке в снегу по пояс бежим. Вечером тренировка в мини-футбольном зале, на деревянном полу. В общем, нагрузка там была такая, что мы уже дней через десять были готовы к сезону. Но особенно меня потрясло то, что на те смотрины пригласили около 30 человек, при этом после 4-5 дней проживания и тренировок с командой вполне нормальным считался, например, такой диалог между приехавшим игроком и Побегаловым:

– Ты здесь что делаешь?

– Я такой-то оттуда-то, мне звонили, пригласили на просмотр…

– Я тебя не приглашал и вообще первый раз вижу и слышу про тебя...

Мы с Пашкой решили, что это не наша команда, и в последний день смотрин пошли к Побегалову с целью объясниться. Разговор с Побегаловым получился коротким: "Вы ребята хорошие, мы за вами следим, но мне поставили четкие задачи, которые я могу решать только с опытными игроками". Мы с облегчением выдохнули, что не надо оправдываться, собрали вещи и отправились оттуда восвояси.

Кстати, после Ярославля, когда я поехал с "Крыльями" на первый сбор, то вполне нормально выдерживал две игры в день: утром за вторую команду, вечером за первую.

"Что за мясник надругался над коленом?"

– У меня до "Крыльев" была только одна серьезная травма. В "динамовские" времена играл за сборную и сломал руку. А после полугода игры в Самаре у меня в перерыве между кругами сначала коленка "выскочила". И понеслось! Если бы врачи тогда взяли вовремя на контроль надорванную связку, с которой я бегал, то максимум, что я пропустил бы – это месяц. А получилось, что я добегался с этим "выходящим-вылетающим" коленом до восьмимиллиметрового разрыва. Зато мне зачем-то сделали операцию на мениске, велев закачивать связку. После того как я полтора месяца закачивал, болеть стало больше, бегать по-прежнему не мог, да и колено не сгибалось.

– Это было при Ткаченко?

– Да, еще при Тарханове. Он в целях воспитательной работы отправлял меня в дубль играть. Но если нога болит, какая разница, где играть – в основе или за дубль? И что в итоге? Из-за сильной боли я упал, и у меня вдобавок еще и плечо вылетело. Так расстроился, что хотел просто собрать вещи и уехать. Вместо этого опять поехал к доктору. И он опять сделал мне операцию на мениске.

– Помогло?

– После второй операции я позвонил агенту и сказал, что в команду не вернусь, пока меня не посмотрят нормальные врачи. Поехал в Италию в медицинский центр. Поскольку "Крылья" сказали: разбирайся сам, то оплачивал мне все мой агент. Доктор, осмотревший мое колено (кстати, он считается на мировом уровне одним из четырех лучших врачей по коленям), был в шоке: "У тебя колено 45-летнего человека! Что за мясник надругался над ним?" Как выяснилось, операции, которые мне делали, только усугубили разрыв до 8 мм. Чтобы сравнить, скажу, сейчас ребята ездят на операции крестообразных связок с надрывом 2-3 мм, а я эти пару месяцев играл практически на одной ноге. Да еще умудрился гол за дубль забить. Меня положили на операцию, и сказали, что, поскольку начали стираться хрящи, надо ломать кость, ставить болты и так далее. Но самое страшное, что я услышал, это то, что играть мне больше будет нельзя. Вообще. После операции я год должен буду ходить на костылях, потом еще год без них, но потихонечку и пешком. А если через два года смогу восстановиться, то могу попробовать и бегать.

– Когда тебе вынесли приговор доктора, как ты перенес это? Были ли у тебя какие то варианты?

– Я тупо смотрел перед собой. Я же ничего больше и не умею в жизни, и не хочу, честно говоря. Что думать тут? Всю жизнь делать одно, а тут тебе говорят, что надо его чем-то заменить. Я, конечно, надеялся и не верил до конца в такой поворот событий. Тяжело было. Еще жил в гостинице один все время, а с итальянцами душу не выльешь. Да на итальянском я общался только со словарем. Единственный собеседник – один доктор-поляк, говоривший немного по-русски.

– Значит, итальянским все-таки владеешь?

– Ну, как владею? Полтора месяца проживешь с одними итальянцами, которые английский просто игнорируют, не понимают его, не говорят и не хотят понимать – волей-неволей начнешь говорить, ведь надо как-то общаться.

– А клуб как-то участвовал в твоем лечении?

– Я позвонил в клуб Федосееву (тогдашнему генеральному директору "Крыльев" – Прим. И.З.) и попросил его помочь мне. На операцию нужно было 30 тысяч долларов, а таких денег у меня не было. Он сказал: "Да, конечно". После этого разговора меня трижды в девять утра возили в операционную, брили ногу и связывались с банком. В банке сообщали, что денег на счет не перечислили, и меня возвращали обратно в палату. А потом клуб прислал гарантийное письмо. Доктор, держа его в руках, спрашивает меня: "Что это?" "Гарантийное письмо", – отвечаю и понимаю, что денег от клуба мне не будет. Кстати, таких "гарантийных писем" мне администраторы в той итальянской гостинице, где я жил показали целый ящик.

– И как же ты заплатил за операцию?

– Не я, мой агент. Я с ним потом рассчитался.

– Судя по тому, что с футболом ты не расстался, обошлось без ломания кости?

– Да, обошлось. Но когда мне наркоз давали, я не знал, что меня ждет по приходу в сознание. Я лег улыбающимся со словами: "Режьте!" и понятия не имел, чем для меня кончится это дело – то ли будут ногу ломать, то ли просто связку новую поставят. Как проснулся, меня поздравили, что все нормально, подумал: "Слава Богу, буду играть!"

Хочется играть для команды, а не для себя

– Три года в "Крыльях" – и сплошные травмы. Не жалел, что в Самару переехал?

– Я в "Крыльях" себя первые полгода очень хорошо чувствовал. До пор, пока травма с коленом не случилась. В тот месяц для меня все кардинально поменялось: я сразу стал никому не нужным. Меня оставили один на один с проблемой. Один говорил, что я не хочу играть, другой говорил: давайте урежем ему зарплату, и тогда он начнет играть. А если ногу отрезать, как играть-то?

– От тебя ждали забитых голов?

– Я вообще игрок такой, много не забивающий. Мне больше нравится отдать мяч. Не поймите превратно, забивать нравится, но нацеленности на ворота, как у нападающего, у меня нет. Если бы у меня были такие цели: видеть только ворота и бить, может, и забивал бы. Мне хочется играть на команду и для команды, а не для себя. Естественно, забитый мною гол тоже идет на пользу команде, но я нечасто оказываюсь там, откуда можно забить.

– Когда в Перми ты оказался на газоне, какая первая мысль посетила?

– Когда я упал, то не видел, влетел ли мяч в ворота. Думаю: "Что такое произошло-то?", а потом вижу мяч в воротах. "Ё-моё, – думаю, – гол забили".

– А про нос не подумал?

– А что нос-то? Мне его до этого ломали, когда за сборную играл. Правда, там относительно легко все обошлось: аккуратненько, ничего не болело, только дотрагиваться было больно. Но вообще, конечно, расстроился. Только от сотрясения отделался, тут опять напасть. Когда удар был, я сразу почувствовал, что нос сломался, но надеялся, что ошибся в своих ощущениях. Результат рентгена для меня не стал неожиданностью, но в голове пронеслось: "Ну вот, только начал играть – и опять!"

– Но мы думали, что ты будешь дольше отсутствовать. А ты уже с ЦСКА вышел.

– Я бы и с Ростовом вышел, если б сказали. Хотя, конечно, там сыграл бы хуже, чем с ЦСКА. Тогда тренеры решали до последнего момента: играть мне или не играть. За 4 часа до игры, когда я на базу приезжал, вынесли вердикт, что решили не рисковать, и даже в заявку не будут ставить. И с ЦСКА я бы тоже не играл с первых минут, если б Канчельскис не отравился.

– И играл так, что про твой нос все забыли. Сам-то помнил?

– Дотрагиваться было больно, да и во время игры в борьбе доставалось – руками цепляли. Первые два раза у меня аж слезы потекли, а в третий раз – ничего, адаптировался

Едва не попал в итальянскую кутузку

– В Италии надо было постирать вещи. Прихожу в прачечную, там бабульки сидят, типичные представители своей страны. Не только английский, они даже язык жестов не хотят принимать. Говорить только на итальянском! Два часа я им объяснял, что вещи мне нужны быстро: сегодня пятница, а завтра утром в субботу приду за одеждой, потому что в трусах ходить неприлично. Прихожу утром, и выясняется, что у них в прачечной эти два дня – выходные. А я сдал все, в чем ходил, оставил трико и майку, чтобы только до гостиницы дойти! Делать нечего, костеря их на чем свет стоит, пошел в магазин. Сердце кровью обливается: попал в сезон, когда самая дешевая гостиница стоит 100 евро, жрать нечего, а тут вещи надо покупать. Но как бы я на них ни ругался в понедельник, им это настроения не испортило: все равно не поняли.

Но гораздо неприятнее случилась история, когда я выезжал из гостиницы. Даю для оплаты карточку, а мне говорят: "На счету денег нет" (просто мне зарплату не перечислили), и стали полицию вызывать. Если бы не доктор, который откликнулся на просьбу о помощи, меня бы забрали в кутузку.

Ошибаться больше не хочу

– Смогу ли я опустить своего сына в 11 лет в спортивную школу, находящуюся в другом городе? Однозначно нет.

– А в 13?

– Сейчас не могу сказать: отпущу или нет. Кто знает, если не отпущу, вдруг для него это будет хуже в дальнейшем, а может, наоборот. Что сейчас об этом говорить? Ему еще только год и два месяца.

– Мячик гоняете потихоньку?

– Да уже не потихоньку (смеется). Мяч – любимая игрушка.

– А другие игрушки даете?

– А как же, их столько, что при переезде в Орел машину нужно заказывать.

– То есть в Самаре оставаться не хотите?

– Самара ж не родной город…

– А родной – это какой?

– Орел.

– А ведь после года аренды в "Крыльях" была возможность вернуться в "Спартак" без Романцева. Почему остался в Самаре?

– Ткаченко уболтал меня на продление контракта. И я считаю, что здесь я ошибся во второй раз. Я остался, и все – играть начал только в конце сезона.

– Считаешь, что это, как и уход из "Динамо" – шаг назад?

– Здесь нельзя определенно сказать. Все несколько по-другому, чем в первом случае. "Спартак" отличается от "Крыльев" кардинально. Например, в том, что с первого взгляда кажется мелочами. Вот сказали: "Зарплата такого-то числа". В этот день приходишь и получаешь свои деньги. Если вдруг есть проблемы с банком, то руководство сообщает: "Зарплата будет неделей позже". Но можно не сомневаться, что через семь дней мы придем и получим свои заработанные деньги. Там никогда не придется сидеть и думать: "Дали бы зарплату!" Там вам не скажут: мы не можем вам дать зарплату, потому что клуб оштрафовали или пришли какие-то задолженности. У игроков есть обязательства перед клубом, а у клуба перед ними. И вообще, "Спартак" есть "Спартак".

– Твой контракт с "Крыльями" заканчивается в декабре. Есть мысли о продлении его в Самаре?

– Еще есть время подумать. У меня есть предложения от московских команд, и я сейчас в процессе раздумий. В конце октября "Крылья" предложили продлить контракт, но после этого разговора продолжения его пока не было.

– Почему?

– Все получилось как-то несколько неожиданно для меня. Я пришел получать зарплату, и не думал вообще на эту тему, а тут Соловьев (вице-президент "Крыльев" – Прим. И.З.) говорит: "У тебя контракт заканчивается, и мы хотим предложить его продление. Какие твои условия?". Договорились на том, что я подумаю. Определенного ответа у меня пока нет, я ушел думать, поскольку сейчас появились другие предложения.

– Когда будет "час икс"?

– Не знаю. У меня есть как минимум отпуск, чтобы подумать. В контракте с московским клубом есть один большой плюс – ближе к дому, к Орлу. Но надо все обдумать. Сейчас много разговоров, что Гаджиев уйдет, и непонятно кто придет. Мне, например, очень не хочется, чтобы получилось так: я подпишу контракт, а придет тренер, который скажет, что Немов не подходит под его концепцию игры. Это опять начинать все заново! Поэтому не стану торопиться с принятием решения. Доиграю сезон, уеду домой, там поразмышляю, что будет лучше для меня. Уже ошибался, и не хочу снова ошибиться.

Автор: "Самарский Футбол" 27.11.2006.