Он не большой любитель гостей. Тем удивительнее было получить приглашение в квартиру Романцева на Остоженке. Олег Иванович - мягок и приветлив, подливает кофе. А мы украдкой оглядываемся по сторонам - замечаем камин, старинные книги, картины. И полную пепельницу окурков.
- Курите много.
- Не больше, чем раньше. При советской власти нам 60 долларов давали на три недели за границей. Так я с собой "Яву" вез. Если в Европе кто сигаретой угостит - потом неделю вспоминаешь: "Мальборо" попробовал…"
- Неделю назад прошел слух, что вы рассматривались кандидатом в сборную Польши.
- Может, кто-то и звонил. Насчет Польши - узнал от вас. Меня сложно найти. Мой домашний телефон никому не известен, а мобильный беру, только если знаю номер.
- Вы еще будете главным тренером?
- В ближайшее время - едва ли. Не стоит обманывать людей. У меня нынче приблизительно то же настроение, с которым уходил из "Спартака". Нет энтузиазма. Да, я с удовольствием бываю на спартаковских тренировках, но порой ловлю себя на мысли: а если б за все здесь отвечал исключительно я?
- И что?
- Не готов. Двухразовая тренировка, установка, ожидание, сама игра, на лавке сидеть… Нет, пока не смогу. Однозначно.
- В Тарасовку наведываетесь пару раз в неделю?
- Около того. Иногда приезжаю для фарта - как-то заметили: если я присутствую на предыгровой тренировке, "Спартак" побеждает. Для меня это очень важный момент.
- Какие у вас приметы?
- Они мне еще понадобятся, поэтому не скажу. Могу рассказать случай, как 16-летним сыграл первый матч за "Автомобилист". У нас заболел Вадик Осадчий, отличный футболист. 11-й номер. И взяли меня на выезд в Прокопьевск. Никак не рассчитывал, что в основу поставят. Перед игрой с Тархановым в кино пошли, на 11-часовой сеанс. Сашка билет мне передает - смотрю: 11-й ряд, 11-е место. Потом меня на поле выпускают, выдав майку Осадчего под 11-м номером. И на 11-й минуте я забиваю гол! Как после этого не считать "11" счастливым числом?
- С Федуном знакомы?
- Разумеется.
- Какое Леонид Арнольдович произвел впечатление? У вас своеобразный опыт общения с олигархами.
- О Федуне мнение сейчас изменилось. Раньше в "Спартаке" появлялись посторонние. Теперь же в команде люди, которые, на мой взгляд, нужны. Игроков берут тех, которые действительно необходимы тренерам. Мне кажется, Федун футболом или заинтересовался, или набрался опыта.
- "Посторонние" - это, простите, кто?
- Некоторые тренеры. Не очень старательно работали. Брали футболистов, которые ни по каким параметрам в спартаковскую игру не могли вписаться.
- В конце прошлого сезона Карпин сказал, что в "Спартаке" Романцева из того состава мог бы играть разве что Плетикоса. Кого назовете вы?
- Сегодня Валера наверняка скажет другое. Наш "Спартак" - я всегда буду называть его "наш" - стал узнаваемым. В фуфайки этих ребят одень - ясно будет, что играет "Спартак". Это большое дело.
- Так кто из нынешних заиграл бы в "Спартаке" 90-х?
- Алекс и Веллитон. Не скажу, что точно играли бы, но конкуренцию могли составить. Это очень хорошие игроки.
- На стадион ходите?
- Нет. Слишком уж часто я был на стадионах прежде. Пока не тянет.
- Какой-нибудь матч из 90-х за последнее время пересматривали?
- С интересом посмотрел встречу Бразилия - СССР 1980 года. Я там играл.
- Нам Вагиз Хидиятуллин недавно рассказывал, как достал запись этого матча. И поразился, насколько медленно передвигались обе команды.
- Он просто забыл, на каком поле мы играли. "Маракана" - огород. Какая там может быть скорость? Посмотрите другие наши матчи - к примеру, против "Реала". Мы летали не хуже, чем нынешние.
- В какой момент сделали для себя открытие, что легко можете обходиться без футбола?
- Я такого открытия не делал. Однажды понял, что мне неохота идти на работу. Вот неохота, и все. Если вкалывать через силу - хорошего не жди. Творчества не будет. Это Николай Петрович до самой смерти горел работой, а у меня такого горения нет. Вспомнил эпизод: девяностолетний Старостин выходил из ванной и сломал два ребра. Сидит у себя в кабинете, я чувствую - что-то ему неуютно, морщится. "Что такое, Николай Петрович?" - "Какой-то дурень в метро толкнул. А у меня ребра сломаны".
- Почему на машине не ездил?
- Любил на метро. Хотя и машина, и водитель были.
- Мы как-то видели Старостина в метро - шел с зонтом быстрым-быстрым шагом, вверх по лестнице.
- Никогда не стоял! Хоть вверх, хоть вниз! Его и толкнули-то, когда он поднимался по эскалатору. А сейчас у некоторых футболистов чирей вскочил - и он лечится, держится за все места. Только в бухгалтерию готов бежать.
- Деньги для вас всегда были на десятом плане?
- Я никогда много не получал, не "кучерявил". Живу скромно. Есть чувство независимости - потому что потребности мои минимальные. Мне не нужен Porsche и дом в Майами. Это сроду не интересовало. И никому не завидовал.
- И без Porsche у вас автомобиль славный. Кажется, несколько лет назад ездили на Lincoln Navigator?
- Он и остался, ему уже лет восемь. Пока не подводит.
- Давно поселились на Остоженке? Прежде-то жили в районе стадиона "Локомотив".
- Уже семь лет. С этой квартирой повезло. Знакомые продавали недорого, им надо было срочно уезжать. Я занял-перезанял по друзьям и въехал. Честно говоря, не очень к ней привык. Стараемся с женой побольше бывать на природе. На два-три дня в неделю выезжаем из Москвы. Отправляюсь далеко - зато там чистый воздух, рыба, речка.
- Это в Мосальск?
- Да, Калужская область. Еще и от Мосальска 12 километров.
- Юрий Ковтун с гордостью рассказывал, что он ваш сосед по коттеджу.
- Да, да! Этот коттедж под Москвой мы десятый год строим. Никак закончить не можем.
- Что мешает?
- Стройка требует приличных денег.
- А в Калужской области дом что надо?
- Там и дома-то нет, рыбацкая фазенда. Деревянный домик, удобства во дворе. Речка, правда, прямо под окном. Меня привлекает природа, больше ничего.
- И кошка, и собака у вас живут за городом?
- Обе кошки тут, в Москве. А сеттер Интер - под Мосальском, у нас с доктором Васильковым, соседом, один пес на двоих.
- ???
- Да он общий, по-моему, у всей нашей деревни. Интера все любят. Да и как в Москве держать охотничью собаку? Он в день пробегает несколько десятков километров и абсолютно не устает!
- Если у вас собака перегрызет телевизионную антенну - сразу заметите отсутствие телевизора?
- Знаете - да! Моментально! Когда-то без книги жизни не представлял, даже между установкой и игрой за нее брался. Полчаса остается - а я читаю. И в автобусе по дороге на стадион пытался читать, пока врачи не запретили. Я думал - что ж меня в автобусах и самолетах все время подташнивает?
- Оказалось - из-за этого?
- У меня вестибулярный аппарат не очень хороший. Но последние годы к книгам остыл. Всю библиотеку, что у меня в доме, давно перечитал. Прежде ходил по книжным выставкам, искал что-то новенькое, а сейчас от энтузиазма мало что осталось. Прихожу домой и сразу включаю телевизор.
- Почему-то мы были уверены, что у вас три книги с закладкой одновременно - и вы можете взяться за любую.
- Угадали. У меня три книги заложены одновременно. Вопрос в том, что они заложены на одном месте пятый или шестой день. Думаю - может, все из-за зрения?
- Испортилось?
- Глаза немного слезятся. Когда книжку беру - без очков сложно. Но никак не могу к ним привыкнуть, забываю про эти очки. Что-то, думаю, не читается. Лучше телевизор включу. Потом вспоминаю: елки-палки, я ж очки забыл надеть! А телевизор уже врубил - ну и ладно, его буду смотреть.
- И какая у вас сейчас книжка с закладкой?
- Афоризмы знаменитых мужчин. Полистайте, очень любопытно. Кое-что хочу выписать, запомнить. Чтоб потом где-нибудь ввернуть.
- Мы перечитали ваши старые интервью - там с афоризмами полный порядок.
- Спасибо, если так. Но до Старостина мне далеко. Впрочем, вы его вряд ли хорошо помните.
- Отчего же. Помним.
- Он мог такое рассказать! А случаев с ним сколько было! Один гуляет как анекдот - но никто, кроме меня, этого не видел. В бакинской гостинице Николай Старостин застрял в лифте, Андрей Петрович подошел: "Сидишь?" - "Сижу" - "Давно?" - "15 минут" - "Ничего, я двенадцать лет сидел". Но это еще не конец истории, между прочим.
- Было продолжение?
- В тот же день команда собирается на игру. Лифт успели исправить. Уже Андрей Петрович заходит - и застревает. Я как увидел - чуть не упал со смеху. Иду по коридору, хохочу. Навстречу Старостин: "Что стряслось?" - "Андрей Петрович в лифте". Николай Петрович с газеткой в руках побежал туда, а я уже не мог смотреть. Живот болел от смеха.
- С каждым годом все лучше понимаете, что таких людей больше не появится?
- Увы. Мне часто говорят: "Олег Иванович, почему все книги издают, а вы - нет?" Я считаю, что писать в 25 лет, в 30 - ерунда. Понятно, что журналисты все делают за тебя. А вот я уже готов написать.
- Прекрасная новость.
- Первая моя книга будет про Николая Петровича. Мы много общались один на один. Я поражался - сколько же он знает стихов! Все помню, все опишу. Однако о некоторых тюремных моментах рассказывать нельзя.
- Вы прежде в месяц раз заглядывали на Ваганьково. Продолжаете?
- Иногда чаще, привычка осталась. Мне помогает. Когда становится тяжело на душе, "Спартак" не очень радует - придешь, поговоришь с Николаем Петровичем. Про себя, конечно, - чтоб окружающие за сумасшедшего не приняли.
- Из наших тренеров вам кто симпатичен?
- Красножан. Знаком с ним едва-едва - неделю побыли на стажировке. Хорошо отношусь к Бердыеву, солидно себя ведет.
- Хиддинк вам интересен?
- Мы незнакомы. Так, пару раз виделись. Здоровались.
- А вы обыгрывали его "Реал".
- Мне об этом говорили, сам я Хиддинка что-то не особо запомнил. Он в усах тогда был.
- Попытки обожествить Гуса вам смешны?
- Хиддинк делает все, что может. Но я вот что скажу: не проиграй всего-навсего англичане хорватам - и "Бога" нет. Мы никуда бы не попали, и пошел бы он понурый отсюда.
- За работой какого иностранного тренера понаблюдали бы с огромным наслаждением?
- За кем хотел - за теми наблюдал. Как-то в отпуске следил за работой Рехагеля в Бремене. Ездил к Кройфу в Барселону. Года три назад смотрел, как проводит тренировки Куман в Эйндховене. Он меня даже на установку приглашал, но я отказался.
- Почему?
- Что мне там делать - если ни слова не понимаю?
- На чемпионате мира-2002 многие игроки были шокированы: после поражения от бельгийцев вы просто не пришли в раздевалку.
- Так поезд-то ушел. Ну, явился бы я. Накричал. Я знаю, чем это закончится. Зайду - они сидят угрюмые.
- Предвкушая, что назавтра вычитают в газетах.
- В прессе была настоящая травля! Помню, какая-то желтая газетенка однажды написала: Онопко специально не подстраховал Никифорова, чтобы из-за того забили гол.
- Для чего?
- Якобы для того, чтоб Никифорова больше не брали в сборную. Мы тот матч выиграли 4:1. Онопко и Никифоров - лучшие друзья. Витька-то умный и спокойный парень, а Никоша - ранимый такой пацан. Пришел ко мне со слезами на глазах. А у нас решающая игра со Швейцарией на носу!
- Вам тоже доставалось.
- С первого дня, едва принял "Спартак". За всякую ерунду. Я нервничал, выходил к бровке - так в одной газете читаю: "Да, это не Бесков. Вот тот сидел солидно, на трибуне". Ладно, год-другой прошел - я стал спокойнее. То же издание пишет: "Газзаев кричит, бегает, живет футболом, а Романцеву на футбол наплевать".
Когда открываю газету - сразу смотрю: кто написал? Вот мнение Бубнова для меня - пустой звук. Был еще один корреспондент, все расследовал чего-то. А оказался непорядочным человеком.
- Как выяснилось?
- В 90-х неделю в нашей бухгалтерии рылся. Все отирался возле клуба, хотел взглянуть на документы. Что мы не воруем. А мне-то что? Иди, смотри. Пустил его.
- Вы - пустили?!
- Да. А то уж очень грязные заметки писал. Да и Старостин сказал: "Олег, пусть посмотрит". Неофициальных денег у нас не было, что заработали - то и получили. Сезон был удачный, мне в конце года начислили 11 тысяч долларов. Потом наткнулся на статистику - сколько платят в год ведущим тренерам Европы: этому миллион, этому полтора, этому - 600 тысяч, Романцеву - 11 тысяч. Так оно и было. А этот негодяй, вернувшись из нашей бухгалтерии, написал: "У Романцева оклад - 30 тысяч долларов".
- Как отреагировали?
- Сказал: этого подонка больше не пускайте ни в Тарасовку, ни в клуб.
- Вы тогда еще не были тренером сборной?
- Когда я был тренером сборной, уважаемый Вячеслав Иванович Колосков совершил неприятный поступок. Я бы на его месте так не делал.
- Вы о чем?
- Я в сборной не получал зарплату, принципиально отказался. И от контракта отказался, хоть предлагали довольно серьезный. Сказал: "Люблю быть независимым. Не понравится - уйду". Позже Колоскова спрашивают на пресс-конференции: что ж у вас тренер работает бесплатно? А президент РФС отвечает: "Не бесплатно". И показывает ведомость, в которой напротив моей фамилии стоит сумма - 113 тысяч долларов. За несколько лет работы в сборной. Но ни слова не сказал о том, что это - не зарплата, а премиальные. Почему я должен отказываться от премиальных?
- Их получали?
- Естественно. Все эти 113 тысяч я перечислил на счет 1-го физкультурного диспансера - на них закупили новейшее оборудование для реабилитации спортсменов. Главный врач диспансера Зураб Орджоникидзе меня через газету поблагодарил. Заметку сохранил. Как и справку из банка. Могу показать.
- Михаил Козаков, большой артист, сказал: "Я себя не переоцениваю. Могу похвалить только за любовь к труду". А вы за что можете себя похвалить?
- Подписываюсь под этими словами. Точно - про меня.
- Мы отыскали ваше интервью двадцатилетней давности. "Мне хотелось бы огрубеть, стать нечувствительным. Потому что я очень раним от природы". Ранимость осталась при вас?
- В том-то и дело. Иначе я бы сейчас работал где-нибудь. До сих пор меня обидеть очень легко.
- Когда-нибудь вы переборщили с жесткостью - и потом это поняли?
- Возможно. Это часть моего характера: иногда жестко поговорю с кем-то и больше переживаю, чем тот, кого ругал. Я не люблю конфликтные ситуации.
- Знаменитый случай с Тихоновым - не тот, когда перебрали с жесткостью?
- Нет… Мы в отличных отношениях, а тогда я переживал не меньше Андрюшки. Думаю, с ним сделали все правильно. Тихонова для футбола сохранили - ему нужны были новые эмоции, свежий взгляд. Он тоже так считает.