ПРОГУЛКА ПО ФАВЕЛЕ
Услышав английскую речь, на меня обращают внимание и фанаты на трибунах. Едва отошел Фредерико, ко мне подбегает девочка лет четырнадцати.

– Вы ведь нездешняя? – спрашивает она, не допуская того, что кто-то находящийся в их фавеле может не знать португальского. – Откуда вы?

Не зная языка, я понимала девочку интуитивно.

– Я русская.

– Она русская, ребята! А что вы здесь делаете? – улыбка и любопытство не сходят с ее лица. Я отвечаю на португальском, беря французскую основу и прибавляя испанское окончание. При этом моя собеседница меня отлично понимает.

– Я журналистка. Знакомая Рафаэла Кариоки.

Упоминание имени бразильского защитника вызвало оживление на трибунах. Через пять минут Найа – так зовут девочку – уже ввела меня в круг «своих». Я сидела в окружении «сложных подростков» лачуг, совершенно не опасаясь за свою жизнь и содержание моей сумочки.

– Я ведь так люблю Рафаэла, – рассказывает Найа, – я за ним слежу начиная с «Гремиу» (клуб лиги Паулиста. – Ред.). У меня есть его автограф – большой, на мяче. Вот только сфотографироваться никак не получается. Ах, какой милашка! – вздыхает она, когда Рафаэл во время двухминутного перерыва подмигивает мне из окружения ухмыляющихся однокомандников.

– Сегодня сфотографируешься, обещаю. Почему ты так любишь футбол, Найа?

– А у нас в Баррейре все его любят. Мой папа знает всех-всех игроков. «Папа, папа, это Анна, – кричит Найа проходящему мимо суровому мужчине, – она русская. Подруга Рафаэла».

Мужчина останавливается и пожимает мне руку.

– Найа, где ты живешь в фавеле?

– Мы внизу живем. Мой папа дружит с «главными», большими боcсами. Хожу в школу, даже по-английски до десяти считать умею, – Найа начинает загибать пальцы.

– Покажешь, где ты живешь?

– Пойдем.

Пока идет тренировка, я рискую сходить на экскурсию. На улице у меня от страха подгибаются колени. По дороге Найа жестом показывает местным жителям, чтобы меня не трогали.

– Если в фавеле ты свой, то это самое безопасное место на свете. Положи ночью на асфальт тысячу реалов, утром проснешься – деньги останутся в целости и сохранности.

Найа была из семьи обеспеченных жителей Баррейры до Васко. Нижний уровень возвышенности (фавелы строятся именно на горах), каменный двухэтажный дом, санузел. У Найи старенький телефон «Моторолла», подержанные джинсы.

Дома никого не было. Я мысленно крещусь и предлагаю возвращаться.

У стадиона меня встречает взволнованный Мораес:

– Ты где была? Это же безумный риск! Даже я опасаюсь ходить по Баррейре.

– Не волнуйся, лучше скажи, что значит эта надпись.

Протягиваю ему листок со словами, списанными мною с одной полуразрушенной стены фавелы.

– Ну ты и авантюристка! «Пока у Васко одно сердце, мы будем непобедимы». Слова Сиро Араньи, известного здесь деятеля. Его слова отражают образ жизни фавел. Здесь все – один за другого. Правда, сословные грани бразильской общины находятся в строгих рамках. На верхнем уровне горы – вот там, видишь, где стены трущоб сделаны совсем из тонких картонок, – показывает Фредерико на убогие коробки, напоминающие горы мусора, – живут беднейшие. Чем ниже жилье, тем богаче семья. Смельчаки, решающие спуститься на уровень ниже, вовлекаются в войну. Перестрелки устраивают средь бела дня.

– Чем живут фавелы, чем они кормятся?

– Колоссальный трафик наркотиков и оружия.

– Как же допускают, что один из лидеров чемпионата тренируется в таком опасном месте?

– Футболистов здесь никто не тронет. На них молятся. Тем более клуб дарит экипировку и билеты «большим боссам».

КАРИОКА ЖДЕТ СЫНА
Мы подходим к административной части «Васко да Гамы». Через несколько минут сюда заявляется сияющий, как начищенный пятак, Рафаэл. Он тут же начинает перебирать все знакомые ему русские слова, передавать приветы. К этому времени появляется переводчик.

– Я вот прошлась по фавеле. Скажи, футбол – единственный способ выбраться из такой бедноты?

– Не единственный. Но, безусловно, один из реальных.

– Ты родился в фавеле?

– Нет, но в очень бедном районе. У семьи не было денег даже на еду. А потом в возрасте девятнадцати лет меня пригласили в Россию. Такой резкий перепад…

– Поэтому тебе было сложно адаптироваться?

– Под конец уже привык.

– Что послужило основной причиной твоего отъезда из России?

– Я уехал из-за беременности жены. У меня скоро родится сын. Это самая главная причина.

– Стремление попасть в сборную Бразилии сыграло свою роль?

– Как и все молодые игроки, я мечтаю играть на чемпионате мира. Сезон в Бразилии начинается раньше, чем в странах Европы. Поэтому у меня есть немного больше времени, чем у других игроков, реализовать свою мечту. Тем более в Бразилии я на виду у Дунги.

– Что Карпин сказал тебе, перед тем как ты уехал?

– Он пожелал мне хорошего сезона в «Васко».

– Цитирую его слова, сказанные о тебе: «Это был выбор самого Кариоки. 20-летний бразилец болезненно перенес столь длительное пребывание в чужой стране, так что душа его была не на месте. Уверен, что временное пребывание на родине пойдет ему на пользу. А значит, он вернется сюда, чтобы целиком и полностью сосредоточиться на игре в «Спартаке». На это, быть может, потребуется год, а быть может, несколько месяцев. Поэтому в контракт был внесен пункт о его возможном возвращении в середине нынешнего сезона».

– Это многого стоит – услышать такие слова от такого человека, как Карпин. Они говорят о том, что я достойно играл за «Спартак» и помог команде выйти в Лигу чемпионов.

– Намерен ли ты вернуться в Россию?

– Время покажет. Сейчас я игрок «Васко». У меня контракт.

– Какие хорошие и плохие воспоминания у тебя связаны с Россией?

– В России высокий уровень жизни, страна сильна экономически. Отсюда – очень хорошее финансирование футбола. Но холод и особенно язык были для меня непреодолимой преградой.