Черенков стоял под холодным весенним дождем в плотно прилипшей к телу футболке, а на фотографиях получился в просторной кожаной куртке. Ее накинул ему на плечи - причем жестом это движение не назовешь, раз никто его не заметил, - Олег Иванович. Мне показалось, что бывший партнер, покинувший команду более чем десятилетием раньше, лучше всех проникся состоянием чествуемого - внезапным одиночеством посреди торжества в честь того Фёдора Черенкова, которого больше не будет, от которого сам же виновник торжества сейчас и уедет в безвестность никого никогда не заинтересующей частной жизни на подаренном ему красном джипе. Еще я понял, но уже позднее, что, подобно генералу, представляемому Жженовым в фильме про войну, Романцев хотел показать своим отеческим действием: "Все, что могу..." На тренерской скамейке "Спартака" Черенков совсем недолго усидел - сдвинулся в закулисную тень заслуженной благотворительности и не более.

Черенков объявился в конце семидесятых. И в бесковском толковании "Спартака" почти сразу сделался фигурой самой что ни на есть опорной в тренерских замыслах. Умевший бывать беспощадным и порой несправедливым к тем, кто склонен к ослушанию, Константин Иванович к Фёдору подходил по-особому - с неизменной бережностью, никогда не насилуя его волю. А ведь по своему психофизическому типу Черенков - игрок, при всей покладистости в быту, весьма трудно управляемый. Футболист подобного склада вынужден с большей внимательностью прислушиваться к себе, чем к тренеру. И Бесков, неожиданно для знавших его непреклонность, с этим смирился, отлично представляя, какие дивиденды команде приносит самостоятельность погруженного в собственные футбольные мысли Черенкова.

Черенков полузащитникВосьмидесятые - время противостояния Москвы (в лице "Спартака") Киеву: фаворитами теперь объективно были динамовцы. Дело даже не в том, что Лобановский свой футбол декларировал как современный, а футбол по Бескову считал вчерашним днем. Бескову уверенности в себе было не занимать, но Константину Ивановичу приходилось признавать, что у оппонента возможности для комплектования получше.

Любимец Бескова оставался всегдашним его козырем в матчах против Лобановского. Но когда Валерий Васильевич вез на мировой чемпионат команду, собранную из игроков своего клуба, он ее Черенковым не усиливал. И знатоки огорчались, но вслух не сетовали: очевидным было, что при функциональных возможностях Фёдора, более скромных, чем у киевлян, он доктрине Лобановского не соответствует. Жаль, однако, что и Бесков, когда в Испании на чемпионате 82-го формально возглавлял тренерский триумвират, не имел возможности привлечь в национальную сборную Черенкова, признанного через сезон лучшим футболистом СССР.

Проведший в сборной более десятилетия Фёдор Черенков так и не выступил ни на мировом, ни на европейском турнирах, что не помешало ему отличиться в исторического значения матчах. Например, забить решающий гол бразильцам на Маракане.

В сезоне 93-го Черенков снова играл за "Спартак". Ему шел тридцать четвертый год. Это уже был "Спартак" Пятницкого и Ледяхова, Цымбаларя и Никифорова, Радченко и Бесчастных. Из компании полевых игроков, сколоченной Бесковым, оставался лишь Родионов. Но Сергей играл уже редко, немногим больше, чем дебютанты Тихонов с Кечиновым. А Черенков, пусть далеко не всегда полностью, но провел тридцать один матч. Мне кажется, что этим подаренным пришедшему поколению прощальным партнерством Романцев продлил сколько мог невозвратимое.

Автор: А.Нилин "Спорт-Экспресс" 12.01.02.